Пуля для полпреда

Прошло некоторое время, и терпеть Вершинина по какой-то причине или по совокупности причин злодею стало невмоготу. Он дает Друбичу указание Вершинина устранить; тот во исполнение полученного задания портит мотор лодки, на которой Вершинин должен рыбачить (возможно, закладывает взрывное устройство?), но, поскольку не вполне доверяет лодочнику, готовит еще один вариант покушения, так или иначе связанный с Яковлевым. И умывает руки – едет на несколько дней в санаторий. Однако случается прокол: лодочник то ли струсил, то ли что-то заподозрил, если был не в курсе, и предупредил Вершинина о готовящемся покушении. Может, жадность одолела, решил, что Вершинин за информацию заплатит больше, чем Друбич за соучастие в преступлении, и нарушать закон не придется. Сказал лодочник Вершинину, что покушение готовит Друбич, или не сказал – неизвестно, поскольку содержание разговора мы знаем только со слов самого Друбича. Возможно, лодочник непосредственно про Друбича не знал, вряд ли тот действовал один, без помощников. Понятно только, что речь шла не про машину со взрывчаткой, а про испорченный двигатель лодки.

Короче говоря, Вершинин выдернул Друбича из его норы и повез разбираться. Друбич сказал на допросе: «Вершинин не был склонен доверять людям, иногда во вред делу. Но без крайней нужды он никогда свое недоверие не выказывал». Поэтому решил устроить Друбичу очную ставку с лодочником. Тогда Друбич каким-то образом дал знать Яковлеву или еще кому-то, что Вершинина следует убрать до появления на водохранилище. Возможно, вариант с лодкой вообще был резервным. Но присутствие Друбича и отсутствие свидетелей – охраны полпреда – на месте убийства нарушило план, Яковлев сыграл в событиях иную роль, не совсем ту, что ему изначально отводилась. Возможно, охрана Вершинина должна была расстрелять его на месте. Тогда бы все было шито-крыто. А так он понадобился Друбичу не только в качестве козла отпущения, но и в качестве живого свидетеля, который озвучит его версию происшествия.

После убийства Вершинина произошли четыре неприятных для Друбича события: во-первых, исчез лодочник – потенциально опасный свидетель, во-вторых, новый полпред Шангин назначил начальником охраны другого человека и Друбич стал не нужен хозяину, в-третьих, Игорь Яковлев по неизвестной причине, то ли не получив обещанного вознаграждения, то ли узнав, что Друбич больше не у дел и потенциально не способен выполнить каких-то иных обещаний, то ли просто пораскинув мозгами и сообразив, что мертвым он будет значительно приятнее Друбичу, нежели живым, стал строчить апелляции. И как следствие этого, в-четвертых, в Златогорске появился Гордеев. И Друбич придумал хитрый ход: запустил слух, что Вершинин готовил покушение сам на себя. Тогда показания лодочника и Игоря Яковлева против него обесцениваются: выходит, что он действовал по приказу прямого начальства. Наверняка у Друбича припасены доказательства, опровергнуть которые будет не так просто. Получается, погиб Вершинин в результате несчастного случая, произошедшего по его же, Вершинина, вине: нечего было играть с огнем. И разрушить все эти построения можно, только доказав связь Друбича с заказчиком – с хозяином. Пришли к тому, с чего начали.

Турецкий сварил еще кофе, доел «ящерицу» и, почувствовав прилив сил, снова вернулся к заброшенным листкам с фамилиями, на которых лежало по десять копеек.

Итак, Бутыгин или Соловьев? Можно попытаться понять исходя из действий Друбича. У его плана была вторая часть: доказать хозяину, что он ему по-прежнему необходим. Для этого хозяина нужно было напугать – при помощи столичного «важняка», а потом спасти. Для этого он подставил мне Рыжова и Осипова с их историей про машину со взрывчаткой. Реагировал на мои действия Соловьев – десять копеек. Но сходить за советом сам Друбич советовал к Бутыгину – и этому десюлик. Однако поход к Бутыгину, уже после того как люди Соловьева сели мне на хвост, даже если директор комбината ничего не сказал бы, мог Соловьева насторожить. Бутыгин – его главный противник, Соловьев мог заподозрить, что я плету против него интриги, – десять копеек. И все же неизвестно, на кого работают прокурор области и омоновский комбат – на Бутыгина или на Соловьева – и насколько Друбич способен контролировать поступающий к каждому из них поток информации о моей деятельности. По десять копеек обоим кандидатам.

Итого, сорок – тридцать в пользу Соловьева. А прижать Друбича нечем. И обратиться за помощью к одному из кандидатов в злодеи, чтобы свалить другого, нельзя: слишком велик шанс промахнуться. Раскрыться перед не тем человеком – погубить все дело. Кроме того! После убийства Голика вести переговоры с Соловьевым? Да никогда! То есть выбора нет, если обращаться – только к Бутыгину. Десять копеек ему – счет сровнялся. Но если противника загонят в ситуацию, из которой только один выход, значит, это ловушка. Значит, нужно развернуться, пока не поздно.