Пуля для тантриста. Экстремальный роман

Вторую неделю свирепствовал ураган. С домов срывало крыши, деревья выворачивало с корнями и носило по воздуху. На избу рухнул столб с оборванными проводами, все боялись пожара.

Пятистенок, который арендовал папа, был срублен на славу — крепкий, с мощной дверью. Веранду заперли на крюк, а сами забились на кухню. Там весело потрескивала печка, обдавая всех густым смолистым жаром. Поленья трещали словно выстрелы, разноцветное пламя яростно вертелось, будто дразнило кого-то.

В эту ночь семья не ложилась, так как в счетчик над кроватью ударила молния, и боялись идти в спальню.

Ливень за окнами вдруг прекратился, будто кто-то враз обрубил струи дождя. Лишь страшно громыхал гром.

Мама сказала:

—Вот самая опасная погода. Сухой гром. Особенно страшна молния...

Не успела она договорить, как за окнами полыхнуло.

— Кажется, горим... — произнесла тетя Зина.

— Это молния, — сказала бабушка.

Она распахнула кухонную дверь и высунулась на веранду. Там было темно и влажно. Очередная вспышка осветила помещение, и тут же загромыхало над потолком, будто гром осыпался на крышу. Что-то сильно ударило в дверь веранды, потом еще раз и еще, так что дверь дрогнула, соскочила с крючка и распахнулась. В проеме возник большой мокрый зверь, шерсть висела слипшимися космами, он казался черным, с него лила вода. Зверь спокойно огляделся и не спеша вошел. Он прошел в угол веранды и лег на кучу половиков, которые бабушка наспех посдергивала с веревки, когда началась гроза. Он положил большую голову на лапы и опять взглянул на людей умными усталыми глазами.

— Это волк! — вскрикнула мама, заталкивая детей на кухню. Оля и братик упирались. — Саша, что же ты, убери детей!

— Не наводи панику, — сказал отец. — Это крупная немецкая овчарка.

— Да что ты-и, глаза-то горят желтым, это дикий зверь! В здешних лесах их видели, волков-то!

— Ну не гнать же его, — сказал папа. — Он промок и, похоже, простудился. К тому же это явно служебная собака, легла на подстилки, и глаза умные.

— Надо покормить, — сказала бабушка, протискиваясь бочком в дверной проем из кухни с тарелкой каши.

Бабушка первым делом всех кормила, будь то человек, животное, птица. Возникни вдруг перед ней призрак, она бы и ему сунула под нос тарелку супа или кружку простокваши.

— Стой, куда? — крикнула мама, хватая бабушку за подол и затаскивая обратно на кухню.

— Да отстань ты, Милка! — вырывалась бабушка. — Пусти!

Воспользовавшись суматохой, Оля шмыгнула на веранду и бросилась к собаке. Ей хотелось накрыть песика пледом, чтобы он согрелся и обсох. Но отец схватил ее в охапку, унес в комнату и запер. Она заревела в голос.

Наутро ураган утих. Солнце, похожее на тщательно надраенную раскаленную сковороду, висело в жарком мареве высоко над крышей, от затопленной земли шел пар. Начинался зной. После бури установилась жаркая погода.

— Это Волк принес с собой хорошую погоду, — сообщил братик. — Он не простой пес, а волшебный.

Волк, накормленный и невозмутимый, лежал во дворе у калитки. Оля бросилась к нему, чтобы погладить, но родители отогнали ее.

— Не подходи, тяпнет за ногу, будешь знать, — сказала мама. — Он еще к тебе не привык.

— А почему вам можно, а мне нельзя? — захныкала она.

— Мы взрослые, — последовал лаконичный ответ.

Все утро она пыталась прорваться к Волку. Сбылась мечта, у них, наконец-то, собака, да еще какая! Большая, важная! Вот бы погладить, поиграть с ней! Не пускают...

А родители ждали, что найдется хозяин собаки, или пес сам уйдет к хозяину. Но все оставалось по-прежнему. Волк не отходил от дома. «Может, его хозяин умер?» — с надеждой думала Оля.

Это был очень умный пес. Похоже, он был хорошо обучен. Соседские ребятишки бросали ему через забор куски колбасы и кости. Волк и бровью не вел. С земли он пищу не брал. Принимал еду только от бабушки, и только из миски. Наверно, решил, что бабушка здесь самая главная, коли стряпает и всех кормит.

Волк никогда не облаивал прохожих. Но если кто-нибудь хотел войти во двор, он вставал, загородив калитку, и по-особому страшно рычал. На Олю и братика он не обращал внимания, на кота Алтына тоже. Когда Оля все же попыталась погладить Волка, он так рыкнул, что она отскочила, а кот, пригревшийся было на солнышке, свалился с крыльца.

Трогать себя пес позволял только бабушке и папе. Оле очень нравилось, что их пес такой неприступный, серьезный. Это не какая-нибудь домашняя собачонка, которую можно трепать, как угодно, все стерпит за лакомый кусочек. Их пес — зверь и почти что человек. Нет, он лучше. Иной человек тоже стерпит все за кусок хлеба, так сказать... А ее пес — вот это зверь! Сильный, гордый! Она восхищалась своим зверем.

Через два дома от них жила семья пастухов. Муж, жена и сыновья пасли по очереди колхозное стадо, ночами гнали самогон и пили запоем. Спохмела шли в лес с дробовиком и палили по белкам и птицам. У них каждый раз была новая собака на цепи. Собак они почему-то убивали. А может, съедали. Мечтали об умной пастушьей собаке, но у них заводились только глупые цепные псы.