Пуля рассудит

И как это ни странно, Прокофьев им почти верил. Повезло ему сегодня, смог он загнать Карамболя в угол, влез к нему в душу. И ведь не врал мерзавец, когда говорил, что дал своим бандитам отбой… Или все-таки соврал?…

— А насчет Сарычева что скажешь? Что про него знаешь?

— Не знаю ничего!.. Утром адвокат будет! Он вас тут всех на запчасти разберет!

— Мечтай, не буду тебе мешать!

В кабинет Прокофьев возвращался в состоянии неудовлетворенности. Не зря он о Сарычеве завел разговор. Ощущение такое, как будто сознание разбили на пазлы, которые все не хотели складываться в правильную мозаику. Сарычев искал деньги под мостом, неподалеку в Уручье убили мужчину, и где здесь связь? Какое отношение Сарычев имел к Герасимову? Да и с Карамболем у него весьма условная связь.

А время уже позднее, домой давно пора. Но не может Прокофьев уйти. Чувство такое, что он вот-вот ухватит нужную мысль, стронет процесс расследования с мертвой точки.

Зазвонил мобильник, на дисплее высветилось: «Бордов».

— Да, Валентин.

— Раскололся Вельяминов, Сарычев не ночевал сегодня дома. И про лодку спрашивал.

— Зачем ему лодка? — нахмурился Прокофьев.

— Да вроде как на рыбалку…

— Под мостом в Уручье он тоже на рыбалке был. Как бы… Деньги ему нужно перевезти на лодке.

Прокофьев зашел в общий кабинет, а там братья Луковы, и Герасимов за столом, чай перед ним в стакане, печенье. Увидев начальника, все замолчали.

— Я с Вельяминовым договорился, — сказал Бордов. — Сарычев сейчас дома, Вельяминов посмотрит за ним. Но я бы ему не доверял… Может быть, мне подъехать, самому посмотреть? Вдруг Сарычев в бега подастся? Возможно, с деньгами… Там дом недостроенный, через него уйти может…

— А ты еще не забегался? — Прокофьев посмотрел на одного брата, перевел взгляд на другого.

Ребята без продыху третьи сутки, домой им надо, а они все в работе.

— Да не привыкать!

— Давай к Сарычеву. А я придумаю, кем тебя заменить. Мне сонные мухи на работе не нужны.

— Камеру бы поставить, за Сарычевым наблюдать.

— Будет тебе камера.

— Да есть все, мне бы зеленый свет. Чтобы прокурор не притормозил.

— Давай, Валентин, давай!

Сбрасывая вызов, Прокофьев ощутил себя в перекрестье прицелов, один Луков смотрел на него слева, другой — справа. Они не спрашивали, а он их все равно понял. И улыбнулся. Настоящая боевая команда — это такая, где все друг друга понимают даже без слов.

— И вам домой пора, — сказал Прокофьев.

— А как же Валентин? — спросил Саша.

— И его домой… Что это у вас за чаепитие?

— С нас — чай, с него — зерна истины. — Паша кивком указал на задержанного.

— Ну, насчет истины не знаю, но, мне кажется, дядя Миша дом уже продал, — сказал Герасимов. — Может, его за это и убили!

Он торопливо сделал несколько глотков, как будто за столь смелое предположение у него могли отобрать чай.

— Кто убил?

— Ну а кого Чекалов нанял? Ваняя!

— Яремина, — уточнил Паша Луков.

— Ну, Яремина… Чекалов мог узнать, что дядя Миша дом кому-то другому продал. Мог очень сильно обидеться…

— Он говорил тебе, что дом продал? — спросил Прокофьев.

— Да нет, намеками все…

— Что намеками?

— На Танюхе жениться собрался. Жизнь, сказал, только начинается. Зубы новые собрался вставлять, дом, сказал, новый построит.

— Дом?!

Трение облаков образует молнию и гром, а столкновение одной здравой мысли с другой вызывает щелчок в голове. Именно такой щелчок Прокофьев и услышал.

Это пазлы выстроились в логическую цепочку.

— Ну, правда, он сказал, что на старом месте новый дом построит… — нахмурился Герасимов. — Или я не так его понял.

Судя по глуповатому выражению его лица, он оказался в мысленном тупике и не знал, как из него выйти. А Прокофьев знал.

— Если старый дом продал, значит, дом на новом месте нужно строить? — спросил он.

— Ну да.

— Значит, не продавал он дом.

— Тогда откуда деньги? — Братья Луковы переглянулись.

Ответ лежал на поверхности. Прокофьев его озвучил:

— Из-под моста деньги.

— Из-под какого моста? — не понял Герасимов.

— Автомобильный мост, в районе Уручья. Что ты о нем знаешь?

— Ничего не знаю!

— Что Васильков про мост говорил?

— Да не говорил!

— А что вообще говорил? Про деньги, про все, что тебе показалось странным.

Герасимов задумался.

— Земля там мягкая, говорил…

— Где земля мягкая?

— А он сказал, там… Я спросил, где там, он ответил, в огороде. Но в мыслях он где-то далеко был… И переживал очень…

— Переживал?

— А ночью из дома вышел, я думал, покурить. А зачем ему, если он в доме курит?… В ночь куда-то ушел. В дождь. А потом весь день ходил, оглядывался. Боялся кого-то…

— А когда уходил?

— Ну, когда… Следующей ночью его убили…

— Ножом для забоя свиней, — сказал Саша.

— Нож серьезный, — согласился Прокофьев.

— Да не было у дяди Миша такого ножа! — Герасимов скрестил на груди ладони.

— У Сарычева мог быть, — предположил Прокофьев. — И Васильков мог под мост пойти. А там Сарычев.

— Зачем под мост? — хмурил брови Саша.

— А наследил он там, когда деньги забирал. Земля у тайника действительно мягкая, переживал Васильков, что наследил. Боялся, что хозяин тайника за деньгами к нему придет.

— Следы пошел заметать? — скорее ответил, чем спросил Саша.