Пуля рассудит

— А там Сарычев. А Лида с Раисой эту встречу на Эльбе прошляпили, — кивнул Прокофьев.

Сарычев не дурак, все понял, возможно, пошел за Васильковым, узнал, где он живет. А утром смотал удочки, вернулся домой, обхитрил Бордова, вышел на Василькова и как раз в тот момент, когда тот собирался бежать с деньгами. Прихлопнул дядю Мишу, забрал деньги и, чтобы отвести от себя подозрения, подставил его племянника. А ведь Сарычев отлучался куда-то из дома. Может быть, и лодку брал. А может быть, услугами такси воспользовался.

— Неужели Сарычев? — спросил Паша.

Прокофьев качнул головой, выразительно глянув на Герасимова. В камеру ему пора, и чем скорее он там окажется, тем лучше.

— А потом ко мне в кабинет! Оба!

Луковы увели задержанного, а Прокофьеву позвонили из дежурной части.

— Товарищ подполковник, тут к вам какая-то женщина просится.

— Завтра!

— Очень срочно, говорит. Перова ее фамилия.

Прокофьев и сам не понял, почему его всколыхнуло изнутри. Не вопрос, ему очень понравилась бухгалтерша Карамболя, ее необычные глаза проникли в душу, но разве он собирался влюбляться? Красивая, конечно, она, но сколько их таких было, и ни с кем он не заводил романа. И эта красотка не должна волновать его, и дело даже не в том, что он равнодушен к жене, а в собственном отношении к жизни.

— Пусть пройдет.

Прокофьев кивнул. Все правильно, пусть Перова приходит завтра, сегодня он просто не может принять ее. За окном ночь, а ему нужно еще с Сарычевым разобраться. Прокофьев нахмурил брови. Только сейчас он осознал, что уже разрешил пропустить Перову, и она уже идет к нему.

Он вышел в коридор и замер, увидев ее. Скромная улыбка, взгляд слегка встревоженный, но шаг спокойный, размеренный. Шелковый палантин с жизнерадостным рисунком, элегантный плащик, закрывающий коленки, изящные сапожки на тонком, но невысоком каблуке.

Прокофьев ощутил себя вдруг на цветочном поле, где запах мяты и дурманящего голову мака.

— Я, конечно, не вовремя… — вздохнула Перова.

Если раскаяние женщины может усилить ее очарование, то сейчас был как раз тот случай.

А раскаивалась Перова искренне. Время позднее, она прекрасно это понимала, осознавала и неуместность своего посещения. И еще в ней угадывалось удивление, смешанное с восторгом. А ведь она не ошиблась, думая, что подполковник Прокофьев работает допоздна.

— Но мне страшно идти домой!

— А мне домой идти некогда. — Прокофьев благодушно улыбнулся, давая понять, что ничуть не тяготится столь поздним визитом. — И все по той же причине.

— Хвойников? — осторожно спросила она.

— Он самый, — кивнул Прокофьев.

— О нем ходят ужасные слухи.

— Карамболь подозревается в убийстве человека. Мотив — личная обида. И это не слухи.

— Вы это серьезно?

Прокофьев ничего не сказал, просто сохранил серьезное выражение лица и открыл дверь, приглашая гостью в кабинет, забыв о том, что ждет подчиненных.

— Вы так набросились на него!.. — улыбнулась Перова, завороженно глядя на Прокофьева.

— Хорошо, что вы этого не видели, — кивнул он, закрывая за ней дверь.

— Ничего не было, ничего не видела. Вы уж извините меня!

— Дурная слава — удовольствие сомнительное.

— В том-то и дело!

Прокофьев указал на приставной стол, но Перова не хотела садиться, и он остался на ногах.

— Итак, я вас внимательно слушаю!

— Вы говорили о личной обиде… — замялась она. — Вот если бы вы предложили мне стать вашей любовницей, а я вам отказала, вы бы восприняли это как личную обиду?

Прокофьеву вдруг показалось, что перестала действовать сила земного притяжения и его тело приподнялось над полом. Как будто это он предложил Перовой стать его любовницей, а она ему отказала.

— Не буду вас отговаривать, Хвойников — человек опасный, непредсказуемый. Сейчас ему точно не до вас, но как только ситуация уляжется…

— Он звонил мне, сказал, что завтра ждет на работе. Я сказала, что увольняюсь… Мне кажется, он обиделся!

Прокофьев прекрасно все понимал. Женщина знает, с кем имеет дело, ей страшно, и она обратилась в полицию за помощью. Но ведь и Герасимов поступил точно так же, пришел к ним за содействием, и что в итоге? Хорошо, если Карамболь не имеет никакого отношения к убийству. А если все-таки он причастен к убийству Василькова? Если он хочет наказать и Перову?…

— Я поговорю с ним, — пообещал Прокофьев.

— Пожалуйста! — умоляюще посмотрела на него Перова. — Я знаю, он вас послушает.

Открылась дверь со стороны общего кабинета, Саша Луков посмотрел на Прокофьева так, как будто он висел в воздухе вверх ногами, с интересом глянул на Перову и загадочно улыбнулся.

— Может, мы к Бордову присоединимся? — спросил он.

Прокофьев даже не сразу понял, о чем речь. И пока он соображал, Саша успел еще раз улыбнуться — все так же загадочно.

— Ну если есть желание… А подмену я организую, — пообещал Прокофьев.

— Не надо, девчонки должны подъехать.

— Ну, смотрите… Если что, я здесь, на связи. — Прокофьев инстинктивно глянул на диван.

Как-то неудобно домой ехать, когда подчиненные ночью работают. Да и желания, честно говоря, не было возвращаться к жене.