Пуля всегда права

— Юрик, ты говорил, что дело у тебя ко мне. Так может, изъясни, пока трезвые. Потом не до того будет.

Филатов закурил.

— Понимаешь, Виктор, дело тут скользкое. Я устроился охранником к одному мужику, Васнецов его фамилия…

— Это который «Дорога ЛТД»? — уточнил Градский.

— Он самый. Мне поручили охранять его сына, парень почти взрослый, четырнадцатый год ему. Папаша прочитал в газете статью про киднепинг и испугался. Так надо было случиться, что парня таки похитили! Причем два раза. Первый — компаньоны Васнецова, мы их вычислили, а вот второй… Непонятно.

Филатов рассказывал однокласснику о событиях последних двух дней. Тот задумчиво потягивал коньяк, согревая фужер в ладонях.

— Так что ты хочешь узнать, кому понадобилось пацана красть?

— Именно. Дело-то в том, что это я его проворонил.

— Не нравится мне это дело, — заметил Кардинал. — Что-то уж больно сложно все закручено. На фирму Васнецова за столько лет ни одного наезда не было, а тут — такое. Я понимаю, что ему дали сперва раскрутиться, заказами обрасти. Но что-то уж больно все нестандартно. Ладно, завтра у нас что — понедельник? Точнее, уже сегодня… Я попытаюсь кое-кого поспрошать. Есть люди… Ну а сейчас давай коньячку попьем. Давно тебя не видел, интересно же, чем ты жил последнее время. Все-таки за одной партой сидели…

Филатов проснулся поздно. Хозяин уже давно был на ногах и собирался на работу. Юрий попросил у него бритву, привел себя в порядок и только тут заметил, что Кардинал слегка не в своей тарелке.

— Случилось что, Витя? — спросил он, когда они уселись за стол с сооруженным Градским нехитрым завтраком.

— Да ничего пока… Намекнули мне утречком, кто мог на Васнецова зуб точить. Но пока не скажу ничего. До вечера подожди, тогда точно буду знать.

— Когда мы встретимся?

— В десять вечера подгребай ко мне. Договорились?

Когда Филатов уселся за руль «мицубиси», в кармане запел мобильник.

— Юрий Алексеевич? Васнецов. Вы мне нужны. Подъезжайте в офис, я вас жду.

— Понял, — ответил Филатов и выжал сцепление.

Василий Васильевич ходил взад-вперед по своему кабинету и размышлял о том, как обманчивы бывают человеческие отношения. Он считал своих компаньонов если не друзьями, то близкими людьми, командой. И тут такое…

В данный момент известий о местонахождении коммерческого и технического директоров фирмы «Дорога ЛТД» не было. Их телефоны не отвечали, посланные курьеры тыкались в запертые двери и возвращались в офис ни с чем.

В дверях кабинета возникла крепкая фигура Филатова.

— Звали, Василий Васильевич?

— Проходите, присаживайтесь, — пригласил Васнецов десантника.

Из шкафа он достал бутылку коньяка, фужеры, нарезанный лимон и поставил все это на стол. Затем позвонил секретарше и приказал:

— Ира, меня ни для кого нет.

Филатов с недоумением смотрел на приготовления своего начальника и уже подумывал о том, чтобы отказаться под благовидным предлогом. Но передумал — в такой ситуации «неформальное» общение с шефом могло дать дополнительную информацию.

Когда коньяк был разлит, Васнецов произнес:

— Выпьем, чтобы с Костей все было в порядке… — Они подняли рюмки, и Василий Васильевич продолжил: — Я вот тут думал о том, как люди скотами становятся. Мы же с Садальским и Боровиковым не один пуд соли съели, сотни верст дорог замостили. Когда Костин день рождения в прошлом году отмечали, и они, и дети их были… Слова говорили, красивые слова…

Васнецов замолчал. Филатов не прерывал его размышлений.

— Знаете, Юрий Алексеевич, — сказал генеральный директор, стоя у окна спиной к Филатову, — я никогда не задумывался об истоках человеческой подлости. Мне с подонками очень редко приходилось сталкиваться, как-то бог миловал. Врагов — личных врагов, я имею в виду, не соперников по бизнесу — у меня фактически не было. И вот только теперь я кое-что понял. Вот как вы думаете, где корень подлости?

Филатов никак не мог догадаться, к чему клонит его шеф, и ответил туманно:

— Натура человеческая такова. На каждого хорошего человека найдется дрянь. Равновесие мира…

— Оставьте философию, Юрий Алексеевич, — поморщился Васнецов. — Мы говорим о совершенно прикладных вещах. Ну да, я понимаю, жадность, обида, что будто бы обделили, чего-то недодали, в данном случае денег. Но не в деньгах корень. А в чем — это я только после того, как Костя попал в беду, для себя уяснил. Корень зла — в безнаказанности.

Васнецов выделил это слово, произнеся его с такой интонацией, что Филатов невольно поежился.

— Если бы каждый получал то, что заслужил, а то и с лихвой — зла было бы гораздо меньше. Я понимаю, что говорю вещи достаточно тривиальные, но от этого они не становятся менее верными. Вы со мной согласны?

Филатов уже начинал понимать, какое последует продолжение, и, вызывая Васнецова на откровенность, сказал:

— Василий Васильевич, тут возникает закономерный вопрос: «А судьи кто»?