Пуля

— Почему же тогда ты так уверен, что золотой тигр даст мне всех тигров?

— Потому что у тебя уже есть белый и черный.

— Я не уверена, являются ли они тиграми моего зова или чем-то более близким к тому, кем стал Никки, — сказала я.

— Не важно, у тебя есть над ними власть, и над синими.

— Цинрику было 16, и я стала его первой женщиной. Любой 16-летний мальчик был бы связан со мной.

Джейк рассмеялся.

— Я думаю, ты недооцениваешь себя, но это хорошо. Я имею в виду, что ты призываешь все цвета, которые тебе повстречались, в том числе и красный. Даже будучи маленькой королевой, ты смогла призвать всех свободных мужчин по всей стране. Ты чуть не вызвала бунт среди наших золотых мужчин. Они были готовы сесть на автобус или на самолет, да на что угодно, и приехать к тебе. Нам пришлось потратить чертовски много времени, чтобы остановить их. Ни Мастер Соледад, ни она сама не могли призвать всех мужчин.

Я задумалась, потом сказала:

— Мы поможем вам с тиграми, а вы поможете нам с убийцами.

— Этим сейчас занимаются крысы Рафаэля. Если бы ваш Ульфрик упорно не изображал из себя человека, с ним были бы охранники.

— Ему нравится быть нормальным человеком, но я думаю, что он предпочтет иметь охрану, пока ситуация не изменится.

— Возможно, она не изменится до осени, Анита.

— Джейк, если нас непрерывно будут пытаться убить еще два — три месяца, ситуация изменится, потому что в конечном итоге один из нас умрет.

— Ты действительно спокойна, когда говоришь это. Большинство людей боялось бы.

Я пожала плечами.

— Я буду бояться тогда, когда это будет нужно.

— Итак, ты и Жан-Клод и те, кого вы еще захотите включить, примете золотых тигров?

— Если мы боремся с Советом и Матерью Всей Тьмы, мы используем все доступные нам силы.

— Кажется, в прошлый раз, когда я был в городе, ты спорила сильнее.

Я снова пожала плечами.

— Может быть, даже мне надоело спорить.

— Или, может быть, обстоятельства пообтерли тебя, — сказал он.

Теперь была моя очередь едва заметно улыбнуться.

— И это тоже. Если ты собираешься предложить тигров и Жан-Клоду, почему не пригласил его присоединиться к нашему разговору?

— Он — твой Мастер, Анита, если бы ты хотела, чтобы он присоединился, то пригласила бы его. Если ты хочешь поделиться с ним информацией, тебе достаточно об этом подумать и позволить ему услышать твои мысли. Таким образом, ему удалось поговорить с несколькими из американских Мастеров Городов, пока я рассказывал тебе все это.

— Разделение труда в его лучшем виде, — сказала я и поднялась. Он поднялся вслед за мной. — Познакомь меня со своими тиграми, Джейк.

— Они — не мои, — сказал он.

— Ты знаешь их с рождения. Неужели ты ничего к ним не чувствуешь?

— Я наблюдал, как они растут; конечно, чувствую.

— Тогда как ты можешь предлагать их нам, как будто они не настоящие люди со своей собственной свободой воли?

— Их вырастили для этого момента, Анита.

— Ты говоришь о них, как о животных с фермы.

— Я не это имел в виду, но мы тысячи лет прятали их и защищали не по доброте наших сердец, Анита. Мы делали это, потому что мы в них нуждаемся. Они были нужны нам для того, чтобы передать их тебе, и ты смогла бы ими питаться.

— Мои животные зова — не еда, — возразила я.

— Забавно так думать, но еда — всего лишь энергия, которую ты ешь, а они — энергия, которая питает основу твоей власти и власти Жан-Клода.

— Ты действительно думаешь о них, как о скоте, — поразилась я.

— Мы женили их, разводили их и наблюдали за ними, как за нашим маленьким стадом овец, на протяжении более тысячи лет, Анита. Когда появлялся новый Мастер Тигров, не было никакой гарантии того, что он или она будут добрым Мастером. Нам пришлось отстраниться от них, чтобы, когда придет время, быть готовыми отдать их кому-то. Если бы я любил их, как вы любите детей, я бы не смог этого сделать. Ты понимаешь?

— Я понимаю, что большой плохой волк следил за стадом, в то время как они думали, что ты — овчарка.

— Ты права. Они называют меня дядя Джейк.

— И если бы я была достойным, но жестоким человеком, ты бы все равно предложил их мне, как ягнят на заклание.

Он посмотрел на меня. Карий считается теплым цветом, но в тот момент в его взгляде не было ничего теплого. Он был одним из самых холодных и безжалостных, какие я только видела, а я повидала немало самых разных.

— Да, — сказал он, — Я бы предложил.

— Злой старый дядя Джейк, — сказала я.

Он кивнул.

— Да.

— Я не смогла бы быть злой тетей Анитой, — сказала я.

— Даже ради того, чтобы не позволить Матери Всей Тьмы распространиться по всему миру злом и несущей смерть чумой?

Мне хотелось отвести взгляд, но я заставила себя смотреть ему в глаза. И, наконец, сказала правду.

— Не знаю.

— Нет, знаешь, — возразил он. — Тебе просто не нравится, что твой ответ будет таким же, как и мой.

— Если мы творим зло во имя добра, это все равно зло, Джейк.