Пульс боли (СИ)

Мужчина сдержанно вздохнул, но весь его облик явственно свидетельствовал - он ничуть не раскаивается в содеянном.

- Юки, мы ведь любим друг друга! У нас с тобой отношения, разве не так? Почему я не имею права быть в курсе того, чем ты занимаешься, когда мы не вместе? Ты отправился на Киецугуру не известив меня, и, в результате, подверг свою жизнь опасности. Ты не счел нужным дать мне знать о своих намерениях, однако устроил экскурсию на остров для двух «друзей», не задавшись вопросом: разумно ли это?

- У нас с тобой отношения, это так. Но это не значит, что я должен обо всем докладывать тебе! Это не значит, что я обязан терпеть подобное отношение к себе. Я не твоя собственность, слышишь?

Он резко поднялся на ноги, Акутагава сделал то же самое.

- Мы еще не закончили разговор, Юки!

- О чем здесь еще можно говорить? Итак все предельно ясно.

- Что ты задумал?

- Задумал собрать свои вещи и переехать в отель. Нам с тобой нужно сделать перерыв в отношениях, отдохнуть друг от друга. Сейчас я не могу говорить с тобой нормально, я не могу даже спокойно смотреть на тебя!

- Юки… - мужчина запнулся и замолчал, но Юки прекрасно знал, что это произошло не от растерянности, а от нарастающего в Акутагаве гнева. - Ты хочешь сказать, что бросаешь меня?

- Я говорю о том, что нам следует взять паузу.

- А эти полгода не были для тебя паузой, а?! – Акутагава стремительно повысил свой тон и Юки невольно вздрогнул его крика, больше похожего на львиный рык. – Ты вернулся ко мне несколько дней назад и уже хочешь взять паузу?!

- Да, именно это я имею в виду, - прямолинейно ответил тот.

- Не выйдет, Юки. Я не согласен.

Услышав это, молодой человек неожиданно рассмеялся, взирая на любовника в упор и не отводя взгляд.

- Прости, похоже до тебя не доходит кое-что. Ладно, разжую, - сказал он отчетливо. – Я говорю это не потому что спрашиваю твоего разрешения. Я ставлю тебя перед фактом.

- Я тоже ставлю тебя перед фактом, Юки. НЕ ВЫЙДЕТ!

- Мне надоело прогибаться под тебя, Акутагава. Надоело угождать. Надоело считать твое мнение своим. Надоело поступаться своими интересами во имя твоего удобства и удовольствия. Надоело! Я не собираюсь больше жить с тобой – ближайшее время уж точно. Мне очень жаль, что все так получается, но я не могу иначе.

- Ах, тебе жаль? – Акутагава пинком отшвырнул в сторону журнальный столик, разделявший их и, стремительно шагнув вперед, вцепился Юки в плечи, причиняя тому боль. – Значит, ты всем жертвуешь ради меня, а я – так, просто пожинаю плоды? Ты считаешь, что я ничем не поступился ради тебя? Я отпустил тебя в Антарктику и целых полгода ждал, хотя больше всего на свете мне хочется быть с тобой! Я без возражений выполнил все требования Насты, лишь бы вытащить тебя из плена! Я освободил ее и отправил в Россию, потому что ты попросил меня об этом! Я все ради тебя готов сделать, Юки! Все! Как ты смеешь говорить, что ты один чем-то жертвуешь ради этих отношений?

- Не передергивай мои слова! – незамедлительно вспылил Юки. – Ты хочешь выставить меня эгоистом? Не выйдет! От твоего сегодняшнего поступка у меня ум за разум заходит. Ты выставил из страны людей, только потому что они, якобы, «недостойны доверия».

- Что-то мне подсказывает, что этот инцидент только удобный предлог, чтобы «взять паузу». Может, поговорим начистоту, Юки? Ты торчал в Антарктике потому что не хотел возвращаться ко мне, не так ли? А когда обстоятельства тебя вынудили вернуться, ты стал подыскивать причину, чтобы вновь исчезнуть.

- Ты не прав, - отрицательно покачал головой тот. – Вернее, не во всем прав. Я торчал в Антарктике, потому что работа для меня много значит. Я не торопился возвращаться, зная, что ты сделаешь все для того, чтобы контролировать меня. И я не ошибся! А теперь отпусти меня, я хочу уйти.

- Юки, ты просишь о невозможном.

- Отпусти меня, проклятье! – и Юки принялся судорожно вырываться, стараясь оттолкнуть от себя Акутагаву.

Часы на прикроватной тумбочке показывали два часа ночи.

В спальне свет выключен, однако глаза Юки, привыкшие к темноте, различают очертания предметов: вот изгиб кресла, темный прямоугольник картины на более светлой стене, столик, полки, на которых стоят декоративные вазы… Он лежал на боку, сунув одну руку под подушку, другая рука у него лежала поверх шелкового покрывала, накрытая сверху ладонью Акутагавы. Тот давно спокойно спал, его дыхание было ровным, но даже во сне он желал чувствовать Юки - тело любовника тесно прижималось к нему сзади, колено Акутагавы по-хозяйски вклинилось между его ногами. Юки не стремился отстраниться. Вглядываясь бессонными глазами в темноту, он лежал неподвижно уже несколько часов.

Он не смог поставить точку. Не смог уйти. Он остался…

И вот он обнаженный лежит в постели с Акутагавой, уже остывший после секса, но не спящий, как любовник. Его гнетет сознание того, что он смирился с поступком Акутагавы – но еще сильнее на него давит подспудная мысль о том, что у него не было выхода.

Да, да! Не было выхода! Он должен был смириться…