Пульс боли (СИ)

Юки мог, конечно, попытаться убедить сам себя, что остался он только потому, что решил так. Только потому, что на самом деле хотел этого – несмотря на весь свой гнев и недовольство. Но врать себе он не желал: он остался, потому что Акутагава не отпустил его, а Юки не смог противостоять его воле. Акутагава добился от него уступки, заставил смириться!

Когда Юки принялся вырываться, намереваясь покинуть кабинет президента Ниппон Тадасу, Акутагава просто прижал его к себе – так крепко, что даже причинил боль своей хваткой.

Он не говорил ни слова, а только удерживал, несмотря на его сопротивление. Эта демонстрация физической силы, намного превосходящую его собственную, в конце концов довела Юки до слез. Он был зол и не мог освободиться, но, одновременно, не представлял, как можно ударить Акутагаву – ведь он так его любил! Юки пришел в отчаяние, понимая, что так поступают с капризными детьми, которых необходимо принудить к чему-то – ребенок рано или поздно устанет, физически и психически, и его бунт будет подавлен.

Так и произошло… Акутагава, когда он обмяк у него в объятиях, сел на диван, продолжая прижимать его к себе. Он гладил Юки по волосам, целовал лицо, осушая слезы, и молча ожидал, когда тот признает свое поражение. А Юки, слыша учащенное сердцебиение Акутагавы, чувствовал опустошение: ему стало внезапно наплевать на все, все силы покинули его.

- Я люблю тебя, Юки, - проговорил мужчина, когда понял, что победил. – Люблю!

Юки промолчал, глядя на него пустым и отрешенным взглядом.

- Ответь мне, Юки! – потребовал Акутагава, недовольный его состоянием.

- Я тоже тебя люблю, - еле слышно прошептал молодой человек, и Акутагава принялся исступленно целовать его.

Когда вечером Юки заговорил о референдуме в Катанийском университете, то Акутагава на удивление легко согласился на поездку в Сицилию. Он даже не спросил о деталях, сказав, что не собирается препятствовать ему делать карьеру. Сначала Юки вообразил, будто таким образом тот пытается задобрить его, и показывает, что не собирается третировать его тотальным контролем… Но потом догадался, что это означает на самом деле: все просто – Акутагава заранее знал о намерении Юки выступить с докладом в университете. И, видимо, уже принял решение.

Юки не стал говорить ему о своих мыслях. Ему было уже не важно: подтвердит ли Акутагава сии домыслы или опровергнет. Это не имело никакого значения теперь, ведь его сопротивление было сломлено.

Самолет приземлился в международном аэропорту Катания-Фонтанароза поздним воскресным вечером, однако Юки все же успел в сгущающейся мгле полюбоваться из иллюминатора видом вулкана Этны, возвышающегося над Катанией. Когда-то давным-давно он побывал с родителями на Этне, где они по приглашению итальянских вулканологов изучали действующие боковые кратеры вулкана. Помнится, это было ранней осенью, и они даже разбили палаточный лагерь на склонах - тогда восьмилетний Юки с удовольствием наблюдал за работой ученых, внимательно слушал их разговоры, мечтая стать когда-нибудь похожим на них, и зачарованно глядел на дымный султан, стелющийся над главным кратером Этны. С раннего возраста он сопровождал родителей в их поездках и привык держать себя не по-детски серьезно, поэтому не причинял им хлопот: они могли не бояться, что он сунет свой нос в дымящуюся серными газами трещину или впадет в панику во время сейсмической активности. Юки очень гордился тем, что родители и их коллеги-ученые обращаются с ним как с взрослым.

У выхода в международную зону аэропорта его поджидал аккуратно одетый молодой человек с табличкой, на которой было выведено: «Мацу Югири». Юки поздоровался с ним по-английски и узнал, что этого человека зовут Нико Барбери, он секретарь декана Катанийского университета и ему поручено встретить японского гостя и препроводить в гостиницу. Итальянец выглядел чрезвычайно энергичным и жизнерадостным и Юки предположил, что тот сочтет своей обязанностью весь путь до гостиницы развлекать его разговорами. Так и произошло.

- Слышал о вас в новостях, - с замысловатым акцентом тараторил Барбери, когда они погрузились в его Альфа-Ромео. – Наверное, очень трудно руководить целым отделом в столь молодом возрасте? Я тоже молод и, конечно, мечтаю о повышении, но всякий раз спрашиваю себя: а достаточно ли у меня опыта, чтобы принять на свои плечи ответственность? Справлюсь ли я обязанностями, если получу повышение?… В общем, я считаю, что мне лучше всего оставаться на посту секретаря…

Юки хмуро поглядывал на итальянца, не понимая, стоит ли отвечать на его вопросы или же они были риторическими. Впрочем, даже если Барбери и ожидал ответа, отвечать он все равно не видел смысла - зачем ему обсуждать свою компетентность в научной области с каким-то малознакомым человеком?

- Насколько я знаю, Этна сейчас открыта для туристов? – поинтересовался он, решив не проигнорировать предыдущие слова Барбери. Из-за постоянной вулканической активности Этну периодически объявляли зоной повышенной опасности, куда не допускались гражданские лица.