Пульс Хибин. Сборник

Люба даже не поинтересовалась, какую я, собственно, организацию представляю. Как улыбнулась широко, увидев меня на пороге — совершенно незнакомого человека со скромным букетом, — так и продолжала мне улыбаться, радостно приняв в дом, с готовностью включив в семипланетную систему обращающейся вокруг нее жизни. Вскоре я понял, что орбиты Вероники, Светланы, Оли, Алеши, Ларисы, Антоши и даже маленького Дениса раскручиваются не бестолково, как показалось в первый обескураживающий момент внедрения в этот космос любви, а строго в соответствии с директивами центра. И лица их постоянно освещены, не остаются в тени ни на миг. Я покорно принял общее со всеми направление...

— Вот сюда, на диван садитесь. Вероника сейчас вернется — чай пить будем. Алеша, не тыкай дядю в живот, может быть, он этого не любит. Ах, любит?! Алеша!.. Алешенька, принеси нам, пожалуйста, Вероникины картины... Ну вот, так и живем — весело? В четырех-то комнатах чего не веселиться! Родителям нашим такое и не снилось... Нет, Ольга, покажи мне сначала тетрадки, потом пойдешь во двор! Учителем хочет стать. Я в восемь лет одно и знала: детишек нарожаю, сколько захочется. А Ольга серьезная... Давай, Оля, посмотрим. А по ответам сходится? Ладно, беги, только оденься теплей. И не сиди в тени, на солнышке грейся... Какое у нас нынче солнце-то, а? Вы в Ленинграде такого небось и не видели...

Мне было светло и тепло. И казалось, что и впрямь не доводилось бывать в краях, где такое солнце, как на Олимпийской улице заполярного Кировска. Чем же питается сам этот свет? Небогато в квартире. Не блещет холодными гранями модная полировка. Не подбрасывает неловкого гостя упругая поролоновая тахта — зато погружаешься в лоно заслуженного диванчика, как в счастливое детство. Не украшен простой этот быт изысканной купленной красотой, — лишь детские акварели на стенах, а на серванте искрятся, вспыхивая то ли под солнцем апрельским, то ли под улыбкой хозяйки, — цвет хибинских богатых недр — зеленоватый апатит в крапинках розовой «лопарской крови»; угольно-черный астрофиллит в золотых, выпуклых, как старинные ордена, звездах; скромная, с матовым блеском яшма (розовый слой — черный, розовый — черный) и, разумеется, аметист — в нем лазоревый полдень, и ясное небо, и прозрачная даль полярных седых горизонтов, и ласковый свет июньской сирени — прикоснешься взглядом — любую снимет печаль...

— Это мы в походе нашли, на Восточном хребте, в прошлом году. Богатый астрофиллит, верно? А остальные Боря насобирал. Он же по ним там, можно сказать, ходит, на руднике. Где ваш портфель? Нет уж, нет уж, понравилось — забирайте! Возьмите сейчас же, а то обижусь! Алеша, неси-ка сюда наш портфель... Вот так. У нас так принято — и встречать камнями и провожать. Гостям дома покажете — всякий позавидует. А вы завидуйте нам...

На Центральном папа у нас работает — ремонтник. Двигатели налаживает БелАЗам да этим, американским — «мустангами» их называют. Восемь лет он уже там, на Центральном. То есть не там, конечно, что это я говорю?! Там только работа. По скользящему графику он, так все-таки удобней. Хоть сколько-то времени для семьи остается. Других-то, кто на дальних рудниках да еще каждый день на работу, — тех жены вообще не видят, можно сказать. Мы-то счастливые в этом отношении, повезло. Вчера, правда, мы своего папу как с шести утра проводили, так до девяти вечера. Зато сегодня ему в ночь. До работы автобус возит специальный, здесь недалеко остановка. Вот сейчас сколько времени — седьмой час? Мы его только недавно на работу проводили. А в девять утра он уже дома будет. Ну, поспит, конечно, до обеда, а потом хоть песни пой — красота! Послезавтра четверг — мы вообще выходные. Ну, тут уж вообще... Сколько можно успеть! На работу потом только в пятницу, к двум часам дня. И до двенадцати ночи опять, считай, нет у нас папы. Зато в субботу ему опять с шести вечера. В воскресенье, в девять утра, Боря будет дома. Вы приходите в воскресенье!

Люба загибала пальцы: понедельник, вторник, среда... Она считала по скользящему графику — неделями. Я же пытался прикинуть, сколько часов в неделю остается ее мужу на заботы о семье, на отдых, на улыбку жены... Получалось немного.

— Да что мы все про работу?! Давайте я вам лучше наш альбом покажу!.. Ой, Вероника вернулась! Ну как, доченька, удачно? Вот молодец! Ставь скорей чайник, Лалочку зови, Алешу, пусть накрывают на стол. Ольгу видела? Как она там — нормально? Иди, иди, заваривай чай. Только вот объясни гостю, почему у тебя на этой картине все дети с раскрытыми ртами... Понятно, понятно, мы просто сразу не догадались. Ну конечно, поют, что же им делать на уроке пения!.. Осторожней, Алеша, это же скатерть, а не половик... Возьми вот так, аккуратно... И ты, Лалочка, так же... Не торопясь. Посмотри, как Алеша держит. Вот умница... Ну, дальше вы сами справитесь...