Пульс Хибин. Сборник

Легче всего было все свалить на стихию. Если ветра нет, то его не высвистаешь, следуя древним поверьям. Но тем, кто работал на плато Расвумчорр, на стихию было валить грешно, ибо все, что они делали, они делали вопреки стихии. Зря, что ли, условия работы на плато приравняли к условиям работы на островах Северного Ледовитого океана! Зря, что ли, сюда бросили лучшую отечественную и зарубежную технику! Зря, что ли, японская фирма «Коматсу» прислала на рудник свой стодвадцатитонный самосвал, — знали там, в Японии: если выдержит автомобиль суровые условия заполярного горного рудника — авторитетная реклама ему обеспечена.

Сазонов смотрел в окно. И видел четыре вертикальных столба дыма над высокими трубами кочегарки.

Раздался звонок, и он снял трубку. Звонил диспетчер.

— Геннадий Валентинович, обещают ветер! Десять — пятнадцать метров в секунду! Порывами до двадцати! Туман, снег, метель, снижение видимости до пятисот метров...

— Отлично! — сказал он, дослушав диспетчера. — Ночью постараемся наверстать упущенное. — И усмехнулся: пятьсот метров видимости, а он доволен.

Надев полушубок, Сазонов вышел из кабинета.

— Я в карьер, — сказал он секретарше. — Отлучусь на полчаса.

Его голубой «козел», пофыркивая, стоял наготове. А день был, день был, боже какой день! Ослепительное солнце заливало ярким светом все окрест. Снег сверкал. А над белым гребнем по ту сторону пропасти горели в чистом небе две короткие яркие радуги.

— На смотровую, — сказал Сазонов.

Они понеслись в искрящемся воздухе, на смотровой площадке водитель притормозил. Сазонов вышел. И замер от восхищения. Гигантский кратер был наполнен синей тенью, словно прозрачной студеной водой. Глубоко внизу и на дальних уступах уже вздымались и опускались желтые стрелы экскаваторов. По дорогам, словно муравьи, сновали самосвалы. И слышалось ненасытное урчание рудоспусков.

Сазонов стоял и думал, что нужно обратиться к ученым. Найти ученых, которые помогут решить задачу. Где-то же есть такие асы, которым все по плечу, думал он. Поломают голову, проанализируют все процессы, создадут модель карьера и определят, какой физический механизм подключить, чтобы избавиться от загазованности...

Самолет приземлился в 12.05.

Василий Мельников ступил на трап и зажмурился от яркого света. Прямо за летным полем, за руслом реки, словно шлейф взлетающего реактивного самолета, плавно поднимался вверх восточный отрог Хибин. В тесных объятиях горной подковы лежал его Кировск — город, обретенный им в семилетнем возрасте и ставший ему родным. А ведь были предложения перебраться в Москву, в Ленинград. И всякий раз он отклонял эти предложения, потому что не представлял себе жизни без этих гор, имена которых звучат таинственно и прекрасно — Кукисвумчорр, Часначорр, Поачвумчорр, Эфеслогчорр, Айкуайвентчорр. Без синих озер Вудъявр, Имандра. Без друзей. Без своих учеников, которые уже, наверное, прознали о его приезде и с нетерпением ждут начала тренировки.

Он взглянул на часы — до начала тренировки оставалось два часа.

Стрелки показывали 14.40, когда тесной группой они подошли к подъемнику — двадцать одна шапочка и столько же пар лыж. Румяные от мороза мордахи, искрящиеся глаза. Он занял свое место рядом с трассой, а они цепочкой выстроились наверху. Он махнул рукой — и первая фигурка понеслась вниз, с каждой секундой наращивая скорость.

— Руками, руками работай!.. Выноси корпус!..

Там, в Шладминге, поди, уже началось. Репортаж по центральному телевидению выйдет в эфир только в 20.30, еще целая вечность...

— Далеко уходишь, ближе к флажку, ближе!..

Мальчишки проносились рядом — тоненькие, в огромных очках, словно стрекозы. На ногах импортные лыжи. А когда он начинал, лыжи были обыкновенные «дрова». И привязывались они к ноге намертво сыромятными ремнями — если падал, так уж вместе с лыжами. Мальчишки той поры, его отчаянные товарищи, любили гонять в Чертовом ущелье и совершать лихие прыжки со скалы, прозванной Чертовым мостом. А потом он возвращался в деревянный барак, где не было ни ванной, ни душа, и воду нужно было греть на плите, и хорошо еще, если эта плита топилась...

Он вдруг поймал себя на том, что рассуждает совсем как старик, хотя ему нет и сорока. Просто за эти годы многое изменилось. Кто мог знать, что Васька Мельников когда-нибудь выйдет на олимпийскую трассу?! А сейчас все горно-лыжные школы Кировска официально были признаны школами олимпийского резерва. И в том, что так случилось, была и его немалая заслуга — долго, очень долго он держался в чемпионах страны, поверили в Москве наконец, что Кировск — этот маленький заполярный городок — может стать родиной чемпионов. Поверив, Москва отпустила средства и на оборудование, и на тренеров, и на строительство крупного горно-лыжного центра. Новые трамплины, трассы, подъемники, гостиничный комплекс. На макете преображенная гора выглядела великолепно!

———

— Руками подрабатывай!..