ПУЛЬС СВЕТА

Смех, солнце и вода! Хорошее купание получилось. Не спеша шли обратно, весёлые и мокрые.

— Нет, надо пруд рыть! — громко заявил Олег, — далеко ходить, заморишься на жаре! — тяжело дышал он, поднимаясь в горку.

— Вот, Кирилл начал уже!.. — улыбался Антон.

— Вам-то, что! — отозвалась Катя, — у вас родник рядом! Копайте около!

Люся держалась за руку Антона, осторожно переступала босыми ногами.

— Жаль, Лена рано уехала…

— Им-то, что!.. — засмеялась Катька, — им-то, близко до речки!

— Вадим! — повернулся к нему всем телом Олег, — а что к нам не пристраиваетесь? И до речки недалеко! — махнул он рукой.

— Да мы думали уже… Косогор тут… Уклон большой!

— Чего! Боишься «Газель» не въедет?..

— Мы… С той стороны, за Кириллом с Катей.

— Так там же кусты одни! И домик этот… Того гляди рухнет! — пожал он плечами.

— Ничего!.. — улыбался Вадик.

— Надо свет на улице сделать, хоть пару фонарей, — оглядывался Дмитрий вокруг, — осенью из дома не выйдешь…

— Правильно. Сделаем! — согласился Антон сходу.

Поднялись на холм в деревню. Кирилл поглядывал на небо.

— Ветерок поднялся. Может, тучек нагонит.

— Вот, хорошо бы… — вытирал пот Олег, страдая тучным телом больше других.

Остановился, отдуваясь. Сёстры пошли за детьми к бабушке. Ожидая, все остановились. Никто никуда не спешил.

— Нет, ты скажи, Иваныч! Чего ты задумал, а? Ну, интересно мне!.. — не унимался Олег, под смех женщин.

Дмитрий важно оглядел всех, улыбнулся торжественно.

— В пятницу скажем! Через неделю.

Роса утром. Солнце, только-только встаёт. Большое, красное. Воздух свежий и влажный. Всё ещё спит. Где-то далеко, в нижней деревне, залаяла собака. Подают первые голоса птицы.

Кирилл, выйдя из дома, неслышно прикрыл дверь. Вдохнул с удовольствием утреннюю прохладу. Обошёл дом и взяв косу, направился в старый сад. Вчера Катя долго ходила вокруг низинки, между старым садом и заросшим углом усадьбы. Потом сказала, что раньше здесь мог быть колодец или был прудик.

Решили просто покопать в этом месте, посмотреть, что за земля будет. Если вода рядом, то станет заметно сразу. Только травы кругом много. Сочная трава, хорошая. И цветы. Жалко цветы косить.

Ещё он хотел прокосить дорожки на склоне, где посажены с осени молодые сосенки и ёлочки, чтобы можно на коляске с Никиткой проехать, или просто гулять. Там же и пруд копать начали. Вот уж где травы! Мягкая трава и густая. Должно быть и земля в этом месте питательная и плодородная.

Зазвенела коса в тишине утра. Капли туманом расстилались дугой. Работалось легко, играючи. Золотилось солнце, оторвавшись от горизонта, пригревало с боку.

Мало-помалу, привыкал к новой обстановке. Сразу так изменилось всё. И дом свой, в котором уже можно жить. И сын, без него появившийся. Много новых людей в деревне стало. А он привык к умиротворённой тишине. К тихим зорям в тёплых тонах. К многогранному языку природы, понятному и чистому, где всё ясно без слов.

Потом Катя. Её он любил безумно, безрассудно. Она — это всё то, что ему недоставало. Она — это целый мир. И воспроизводила в себе всё новое и новое! Ничто бы ему не смогло бы её заменить. Он впервые ощутил, что есть — человек вообще. Что есть — единство двух. Человек — совершенное существо, но в одиночку, не может быть счастлив. Этот закон он понял только теперь. Почувствовал, что — есть любовь.

Потом служба. Это — будто тебе взболтали мозги большой ложкой. Тысячу раз задавал себе вопрос — зачем? И не нашёл ответа. Но теперь и не думал об этом.

И вдруг он дома! Как будто проснулся и открыл глаза. А тут всё немножко не так… Конечно! Он ждал, думал постоянно о доме, матери и Кате. Ждал и знал, что по приезду его будет ждать сын. Он будет! Но как-то неожиданно всё! Не так как рисовалось в воображении. Никитка родился без него. А он ведь дни считал! А приехал — всё уже произошло. Без него… Вот, от чего печаль. И он — как будто чуть-чуть чужой. Как запоздавший гость… Не сразу прошло это ощущение. Не сразу…

Спасибо Кате! Она сразу окутала его своим теплом, своим беспрерывным вниманием. Она его так же ждала… Он почувствовал это. И постепенно стало вставать всё на свои места. Только потом, он стал присматриваться к другим. Глубокими вечерами Катя рассказывала ему то, чего он не видел. Рассказывала со смехом порой, и подробно. И он понял, как ей было не просто. За короткими, вскользь обронёнными фразами, он чувствовал её беспокойство и порой даже страх. За себя, за него, за Никитку. Звонили друг другу часто, но что такое телефон, когда нельзя посмотреть в лицо, заглянуть в глаза…

Теперь всё! Он присмотрелся ко всему немножко. Сразу взялся за то, что оставил осенью. Но оставшиеся материалы, быстро кончились, а денег на новые — ещё не было.

Но не это главное. Так стало хорошо и из того что есть… Стало уютно и пришло ощущение, что теперь он снова всё может. И ничто и никто, уже не помешает. Нахлынула неожиданно радость!