Пульс за сто

«Боже, помоги мне», — подумал Пьер без особой надежды. Вряд ли Господу было дело до его картин, да и до него самого. И все-таки на всякий случай он еще раз мысленно повторил: «Помоги». И тут же вспомнил: именно об этом просил странный голос из ванной. Это не улучшило Пьеру настроения.

В пять часов дня, когда он начал сворачивать лавочку, настроение еще больше испортилось. Он вновь не продал ни одной картины. Более того, никто из тех, кто останавливался рядом с ним за все это время, даже не поинтересовался ценой.

— Эй, парень! — Африканец, чья торговля в эту пору была не многим более успешной, решил от скуки поупражняться в остроумии. — Чего ради ты таскаешь их взад-вперед? Оставь здесь до завтра. Может, хоть что-нибудь возьмут.

Пьеру захотелось убить ублюдка. Видимо, его желание нетрудно было прочесть по глазам, потому что африканец перестал скалить зубы и примирительно поднял руки.

— Ничего личного. Просто шутка.

Пьер предпочел не отвечать.

В отель он вернулся поздно. Оставив картины в кафе у знакомого гарсона, Пьер бесцельно слонялся по улицам, пытаясь как-то убить время и отделаться от необходимости отвечать на неизбежный вопрос: что дальше? Собственно говоря, единственно правильное решение давно созрело у него в голове: следовало вернуться домой, в свой богом забытый городок, забросить кисти и краски в самый дальний угол и заняться привычным делом, которое не первый год обеспечивало стабильный достаток — ремонтом автомашин. И все же Пьер никак не мог решиться поставить крест на радужных планах. Ведь случаются иногда настоящие чудеса. И вдруг в один из оставшихся от небольшого отпуска дней рядом с ним остановится некий солидный господин и спросит: «Молодой человек — это действительно ваши картины или вы только продаете?» А потом он окажется известным искусствоведом или…

Внезапный скрип тормозов прервал его мечтания, а отборная ругань водителя окончательно вернула Пьера к реальности.

Придя в номер, он плюхнулся на кровать, даже не раздеваясь.

«Хоть ботинки сними», — пожурил его внутренний голос.

Пьер дрыгнул ногой, но проклятый ботинок сидел плотно.

«Ну и провались ты», — подумал Пьер, переворачиваясь на живот и зарываясь головой в подушку.

Он сам не заметил, как заснул, точнее, начал засыпать. Единственное, что помешало ему окончательно погрузиться в сон — невозможная духота. Кондиционера в номере не было, а солнце за летний день на совесть выполнило свою работу.

«Как же здесь душно», — прошептал Пьер сквозь сон.

Следовало встать и открыть окно.

«Душно… Господи, как душно. Нечем дышать».

Пьер открыл глаза. Фраза принадлежала не ему. Сон моментально улетучился.

«Помоги мне… Нечем дышать», — повторил голос.

Он шел из ванной.

Пьер приблизился к приоткрытой двери, но, перед тем как окончательно открыть ее, неожиданно заколебался. Устыдившись собственной слабости, он распахнул дверь. Никто не шагнул к нему из темноты, и никто не издал ни звука.

Пьер пошарил по стене в поисках выключателя, кляня себя за то, что рука слишком судорожно ищет проклятую кнопку.

Наконец, щелкнул выключатель, и ванную залил свет, который не открыл ничего нового. Ванная была пуста.

«Замечательно, мне уже слышатся голоса, — подумал Пьер. — Так и до психушки недалеко».

Он погасил свет в ванной и вернулся в комнату.

В тот момент, когда он перешагивал через порог, голос за спиной отчетливо произнес: «Помоги». Звук был глухой и доносился словно из подземелья.

Пьер резко обернулся, одновременно включая свет. Он еще раз внимательно и столь же безрезультатно огляделся. Единственное существо в этой маленькой комнате, способное издавать членораздельные звуки, смотрело на него из зеркала, висящего на стене. Пьер дотронулся рукой до холодной и безмолвной поверхности. Впрочем, какой еще она могла быть?

Ночью Пьер спал плохо. Несколько раз он просыпался, воображая, что вновь слышит загадочный голос. Ближе к утру он, стараясь заглушить в себе естественное чувство протеста, подошел к ванной и включил свет. Как ни странно, это помогло проспать оставшуюся часть ночи без приключений.

Пьер всегда считал себя трезвомыслящим и прагматичным человеком. Ни разу за прожитые годы он не встречался ни с одним доказательством существования так называемых потусторонних явлений. Более того, всяческие спекуляции на эту тему, вроде «Секретных материалов» и тонн бумажной макулатуры, заполнявшей прилавки газетных киосков, никогда не вызывали у него ничего, кроме усмешки. В конце концов, если находятся желающие все это покупать, почему бы сметливым людям не заработать на них деньги?

Оставаясь на позициях трезвомыслия, а Пьер не видел причин для иного, следовало признать: если говорить некому, значит, никто и не говорит. И значит… Пьеру не хотелось формулировать неприятный вывод даже мысленно. Ведь если странный голос ему только слышится, значит, у него попросту съехала крыша.

Что ж, почему бы и нет? Всего можно ожидать, если проводишь столько времени, общаясь лишь с самим собой, раз за разом задавая самому себе одни и те же вопросы.