Пульс

— А по моему убеждению, в Европе работает больше британцев, нежели у нас — европейцев.

— Вы видели, как этот рабочий-итальянец показал репортерам «фак»?

— Если все иммигранты последуют его примеру, я буду обеими руками голосовать за приток рабочей силы из-за рубежа.

— Все, Фил, ей больше не наливать.

— Не хочу повторять вслед за нашим премьер-министром или правыми газетами, которых мы не читаем, но сейчас, по-моему, рабочие места в Великобритании следует предоставлять в первую очередь британцам.

— А европейское вино следует наливать женам британцев.

— Это non sequitur[2].

— Это застольный sequitur, что в принципе одно и то же.

— На правах иммигранта…

— Прошу тишины! Слово представителю нашей бывшей колонии.

— Помню, как у вас, ребята, кипели споры, нужно ли соглашаться на введение единой валюты. А я уже тогда думал: тоже мне, нашли проблему. Только что я побывал в Италии, где пользовался единой валютой — имя ей «Мастер-кард».

— Если войти в зону евро, фунт сразу упадет.

— Скажешь тоже — в зону евро…

— Шутка.

— У вас паспорта такого же цвета. Почему бы вам не отвлечься от мелочей и не признать себя европейцами?

— Да потому, что тогда мы лишимся возможности рассказывать анекдоты про иностранцев.

— А это, как ни крути, одна из главных британских традиций.

— Послушайте, вот приезжаешь в любой европейский город и видишь: магазины-то почти везде одинаковы. Иногда даже перестаешь понимать, в какую страну тебя занесло. Внутренних границ фактически не существует. На смену деньгам пришли кредитки, а на смену всему остальному — интернет. Кроме того, сейчас многие говорят по-английски, что значительно упрощает дело. Так зачем же идти против течения?

— Идти против течения — это еще одна типично британская черта.

— Как и двуличие.

— Ох, только не дай ей начать все сначала. Ты уже до смерти заездила своего конька в прошлый раз, дорогая.

— Разве?

— Кто оседлал любимого конька, тот погоняет застывшую метафору.

— Кстати, в чем различие между метафорой и сравнением?

— Апельсиновый джем.

— Кто из вас двоих поведет машину?

— Вы уже сделали заготовки?

— Знаете, в магазине я всегда приглядываюсь к севильским апельсинам, но в итоге никогда их не покупаю.

— А ведь это едва ли не последний по-настоящему сезонный продукт. Пусть бы мир вспомнил: каждому овощу свое время.

— Еще не хватало. Кому охота всю зиму давиться репой и брюквой?

— В годы моего детства у нас в кухне стоял большой такой сервант, с глубокими выдвижными ящиками внизу, и раз в год они вдруг заполнялись банками джема. Как по волшебству. Я никогда не видел, чтобы мама его варила. Прибегаешь из школы домой, чуешь такой аромат, бросаешься к серванту — а там полно банок. Еще теплые. И на каждой наклейка. Считалось, что этих заготовок должно хватить на весь год.

— Фил, друг мой! Это все, конечно, трогательно до слез. Не в те ли времена ты по выходным запихивал в ботинки газетную бумагу и тащился подрабатывать на заводе?

— Отвали, Дик.

— А Клод говорит, сезон севильских апельсинов на этой неделе заканчивается.

— Так и знала. Опять не успею ничего заготовить.

— У Шекспира был такой каламбур, что-то про «севильских» и «цивильных». Только не помню, в чем там суть.

— И тех и других можно при желании заморозить, понимаешь?

— Видели бы вы наш морозильный шкаф. В нем хоть шаром покати — и можно подумать, по моей вине.

— Так ведь истина — в вине.

— Что ж мне теперь, напиться?

— Любимая, вообще-то я скаламбурить хотел.

— А кто такой Клод?

— Хозяин овощного магазинчика. Француз. Француз тунисского происхождения, если уж быть точным.

— Ну, это не одно и то же. Вот скольких лавочников-британцев вы знаете? В своем районе. Сколько их? Каждый четвертый, каждый третий?

— А кстати, известно ли вам, что недавно, когда я вышел на пенсию и стал официально признанным старпером, наше правительство от своих щедрот прислало мне набор для домашней диагностики рака кишечника?

— Дик, может, не надо?

— Торжественно обещаю не оскорблять ваши чувства, хотя соблазн велик.

— Это потому, что ты напился и тебя понесло.

— Обещаю не нарушать приличий. Буду скромен. А вы уж сами домыслите остальное. Получаешь по почте такой набор с пластиковым пакетом, в котором нужно отправить назад — как бы это сказать? — требуемый материал. По две пробы, взятые в течение трех дней. Каждая — с указанием даты.

— А как… собирать этот материал? Вылавливать?

— Нет, ни в коем случае — он не должен соприкасаться с водой.

— А как тогда…

— Я же пообещал рассказывать об этом на языке романов Джейн Остин. Наверняка уже в те времена существовали бумажные полотенца, картонные палочки и детская игра под названием «Кто ловкий».

— Дик…

— А мне, к слову сказать, однажды пришлось обратиться к проктологу, и он объяснил, что для проверки своего состояния — что это было за состояние, я лучше умолчу — необходимо положить на пол зеркало и присесть над ним на корточки. Но я решил, что лучше плюнуть на свое здоровье, чем так извращаться.

— Наверняка вы спросите, почему я затронул эту тему.

— Да потому, что ты напился и тебя понесло.