Пункт назначения – месть

– Я бы на это не надеялся. Стронций и цезий – вполне распались. А вот плутоний… Пройдут тысячи лет, когда эти места полностью очистятся.

На дорогу выпрыгнула рысь, Лада разглядела ее в подробностях: ростом примерно с добермана, короткий, точно обрубленный хвост, рыжая шерсть с черными пятнами, белая грудь и, конечно, уши с кисточками. Рысь с любопытством посмотрела на них, Яровит достал топор.

– Да брось, дядька, – со смехом сказал Лель, – рыси на людей не охотятся.

– Это ты так думаешь, – ответил бог воинов. – А меня одна едва не задрала, когда я к глухарю подбирался. А к нему крадусь, пока он токует и меня не слышит, а она за мной. Повезло, что краем глаза движение заметил. Успел отскочить.

– А дальше? – Лада с трудом сдержала удивление.

– Промахнулась она. А потом развернулась и вновь на меня, но я успел топор выхватить – уложил. Думал, может, гнездо у нее где поблизости, рысят защищает, но не нашел.

Зверь постоял мгновение, а затем неспешно скрылся в кустах.

– Рысь, наверное, людей никогда не видела, – задумчиво произнес Посвист. – Это мир без человека.

Глава 3 Зона отчуждения

Мир без людей, первозданный Ирий – райский сад до того, как Род отравил его первыми людьми. Вот так все и будет, если победят темно-боги. Бушующая природа, зализавшая раны после тысячелетнего господства человека, звери, не помнящие двуногих, чистый воздух, не отравленный смогом больших городов. Кипящая жизнь, буйство красок, упоение тишиной и чистотой. Нет свалок, плавающего мусора в океанах, воздух обретет прежнюю прозрачность и свежесть. Мир без людей… Как же это заманчиво.

Показались строения – покосившиеся, с выцветшей краской. Лада заглянула в полуразвалившуюся бытовку: какие-то железяки, доски, детская коляска. Когда-то здесь была деревня. Теперь же дома стояли опустевшие. Крыши почернели и провалились. Заборы уцелели частями – они походили на потрепанный сражениями отряд, потерявший большую часть бойцов: побитый, но не сломленный. Где несколько воинов всеми силами поддерживает раненных, чтобы не рухнули.

Лада осторожно заходила в дома. Провалившиеся ступени крыльца, разрушенный порог, сгнивший пол. Потолок, стены в разводах плесени. Отколовшийся кусок печки, разбитые люстры, остов керосиновой лампы. Раскрытый чемодан, похожий на пасть крокодила, подавившегося рубашками и носками. Старая этажерка с пожелтевшими газетами, тут же статуэтка спаниеля с отбитой лапой. Пыльные половики, давно вышедшие из моды ковры с олимпийской символикой, эмалированные кастрюли. Лада смотрела и не могла наглядеться. Девушка выходила из одного дома и заходила в другой, будто совершая странный ритуал. Яровит попробовал поторопить ее, но Лада холодно ответила:

– Я сама решу, когда пора.

Треснувшее зеркало… Странно смотреть на свое отражение: точно Ладу перерубили пополам. А может, это ее суть проглядывает? След, оставленный навьей меткой? Осколки стекла, горшки с сухой землей – от цветов не осталось ничего, мумия мыши. Выдвинутые ящики комода, посеревшие кружевные салфетки, кукла с оторванной рукой, упавший самовар. Лада всматривалась в свидетельства пребывания в этом месте людей, брала в руки, нюхала. Она была больна и не хотела излечиваться. Долго вглядывалась в окна, видела в отблеске себя, спутников и не могла налюбоваться.

Во дворе дома росла огромная яблоня, ее ветви раскинулись метров на пять в разные стороны. Дерево покрылось серым лишайником, на молодых листьях проступили пятна ржавчины. К нижнему суку были привязаны самодельные качели. Лада села на дощечку и оттолкнулась, еще и еще. Если закрыть глаза, то кажется, что летишь. Нет земли, нет неба, лишь бесконечное пространство. Лада одна во Вселенной, нет ничего и никого. Секунда до взрыва, до момента, когда слово станет формой, идеальная пустота. И лишь от Лады зависит: появится ли мир и каким он будет. Совсем юный, с иголочки, наполненный ожиданиями и страхом за него. С трехногими людьми, которые живут в снах друг друга, а вечерами пьют чай среди звезд. С тихими разговорами знойными вечерами, ночной прохладой и запахом корицы. А Лада тянет и тянет, наслаждаясь мигом, только скрипит старая яблоня, да ветер ерошит волосы.

Девушка силой заставила себя остановиться – надо уходить. Спутники молча смотрели на нее: Яровит с непониманием и осуждением, Лель и Посвист с восхищением, точно Лада совершила запретное.

– Что на тебя нашло? – спросил Посвист.

Лада пожала плечами – откуда ей знать? Такое ощущение, что она была здесь испокон веков, корнями проросла тут, как старая яблоня, а теперь приходится срываться с любимого места.