Пункт назначения – Москва

В половине третьего ночи мы уже снова двигались маршем на восток. Дорога, как никогда прежде, была просто ужасной. В темноте она превратилась в настоящий кошмар с крутыми подъемами, заполненными водой выбоинами и глубокими разъезженными колеями. То и дело ночь оглашалась громкими криками ездовых. Бедные парни выбивались из сил, пытаясь провести упряжки лошадей через глубокие ямы в песчаном грунте и преодолеть крутые подъемы. Приходилось постоянно делать короткие передышки, чтобы дать немного отдохнуть выбившимся из сил лошадям. Затем снова натягивались поводья, и измученные животные с вздымавшимися, лоснящимися от пота боками снова принимались тянуть свои тяжелые повозки. Оси перегруженных повозок жалобно скрипели в ночи. Их колеса постоянно застревали в глубоком песке.

Лучшие из имевшихся определенно не очень хороших автодорог были предназначены для передвижения наших моторизованных дивизий и артиллерийских дивизионов. Пехотные подразделения, имевшие в своем распоряжении в основном гужевой транспорт, были вынуждены обходиться проходившими параллельно им проселочными и объездными дорогами. Однако стремительное наступление на восток должно было продолжаться! Оно ни в коем случае не должно было застопориться!

Два из трех взводов каждой роты отряжались для того, чтобы сопровождать тяжело нагруженные повозки и в случае необходимости подталкивать их в труднопроходимых местах в качестве своеобразной «команды толкачей». Как только какая-нибудь повозка замедляла ход, солдаты тотчас бросались к ней. Они хватались за спицы колес и налегали на них всем телом, чтобы заставить колеса вращаться. Встало солнце, а наш изматывающий марш все продолжался и продолжался. Действуя согласованно, лошади и люди выбивались из последних сил, чтобы заставить тяжелые повозки двигаться вперед. Солдаты сняли мундиры и нательные рубахи, пот струился ручьями по их натруженным спинам, бурая дорожная пыль оседала на них и быстро затвердевала под палящими лучами солнца, превращаясь в корку. Проходил час за часом. Время от времени один из взводов, используемый в качестве «команды толкачей», заменялся третьим, и тогда взмокшие солдаты этого взвода воспринимали изматывающее, монотонное движение в походном строю как долгожданное облегчение.

Солнце зашло и наступила ночь, но мы продолжали тащиться вперед, проклиная нашу песчаную дорогу, усеянную камнями. В половине третьего ночи мы наконец добрались до места отдыха. Этот бесконечный переход продолжался ровно двадцать четыре часа, и за это время у нас было только два коротких привала. Всего лишь несколько часов спустя мы снова были на ногах и продолжили путь по холмам, лесам и полям, углубляясь все дальше в бескрайние просторы этой огромной страны. Даже до конца не осознавая этого, мы день за днем преодолевали огромные расстояния.

30 июня, на девятый день войны, к нам поступило первое официальное сообщение о положении дел на других участках фронта нашей армии. Это была выдержка из приказа генерала Штрауса, командующего 9-й армией, в состав которой входили и мы. Нойхофф передал это сообщение Ламмердингу, который громко зачитал его вслух продолжавшему походное движение батальону.

«9-й армии во взаимодействии с 4-й армией и двумя танковыми группами (3-й ТГр Гота и 2-й ТГр Гудериана. – Ред.) удалось окружить и уничтожить под Белостоком крупные силы русских войск. Противник потерял около 100 тысяч пленными, его потери убитыми и ранеными были еще больше. В качестве трофеев мы захватили 1400 танков и 550 орудий. Разгромленные вражеские армии оставили в лесах огромное количество военного имущества и боевой техники. Закончившееся сражение в котле под Белостоком явилось лишь началом планомерного уничтожения частей Красной армии в районе между Белостоком и Минском».

Слушая эти победные реляции, мы, не прерывая движения, жадно хватали ртом раскаленный воздух. «Эти цифры заставят весь мир в изумлении затаить дыхание!» – заметил Нойхофф, не скрывая своего ликования.

* * *

И в последующие дни продолжался этот бесконечный переход. В такую же летнюю удушливую жару, по таким же ужасным дорогам. Правда, теперь уже не было русских стрелков, притаившихся где-нибудь в засаде, и нам не нужно было совершать внезапные вылазки для прочесывания окрестных полей. Части Красной армии обратились в паническое бегство. Согласно всем поступавшим к нам сообщениям, мы так неотступно преследовали разгромленного противника, что даже трудно было себе представить, как он сможет остановиться и оказать нам сопротивление, пока мы не постучимся во врата Москвы.

2 июля Кагенек где-то раздобыл номер солдатской газеты от 30 июня 1941 года. Газета называлась «Прорыв» и была издана одним из подразделений военных корреспондентов. Поскольку, постоянно находясь на марше, мы не могли слушать последние известия, в этой газете нам удалось прочесть первое подробное сообщение о событиях на всем Восточном фронте. Уже на следующем привале Кагенек зачитал нам это сообщение вслух, но сначала только набранные крупным шрифтом заголовки.