Пургаторий

— С моей семьёй? — Она нахмурилась.

— С твоей, — сказал я.

Бильге покачала головой:

— У меня нет семьи.

— Когда-то должна была быть.

— Моя семья умерла, — твёрдо сказала она.

— Расскажи, как это случилось.

— Ты знаешь не хуже меня, — процедила она со злостью сквозь зубы.

«Что? — подумал я. — Откуда я могу это знать?». В досье не указываются такие подробности, как сведения о семье.

— Я ничего не знаю о твоей семье, — сказал я.

— Что? — вопросила она.

— Я не знаю ничего о твоей семье, Бильге, — повторил я.

— Не может быть.

— Ещё как может, — сказал я.

Бильге глядела на меня, нахмурив брови, будто сканируя моё лицо. Затем она посмотрела в сторону в задумчивости, после чего она вновь посмотрела мне в глаза.

— Я случайно сожгла дом, пока мои родители были внутри. Затем меня нашли полицейские; никто не смог доказать мою вину, ведь я была совсем маленькой. Я стала сиротой, и меня отправили в качестве рабыни к одному извращенцу, — рассказала она. — Тебе не стоит знать, что со мной было. — Последнюю фразу она произнесла уже с, ну, уж слишком явно наигранным пафосом.

— «К извращенцу»? — ухмыльнулся я. — «В качестве рабыни»? Он тебя насиловал?

— Да-а-а… — Она поморщила лоб.

— Но ты же говорила, что ты девственница.

— Я пошутила, — сказала Бильге; её серьёзное выражение лица резко исчезло, и она усмехнулась: — Ты прикалываешься надо мной?

— В каком смысле «пошутила»? — спросил я. — Ты не девственница?

— Я девственница. Я выдумала всю эту историю. Не еби мозги — ты ведь знаешь, что это неправда.

— Конечно, я знаю, что это неправда, — сказал я. — Расскажи, что случилось на самом деле.

— Да, господи, чёртовы предки заебали.

— В каком смысле? — спросил я.

Бильге вздохнула и продолжила рассказ:

— Они хотели меня отправить в университет, а я любила играть в видеоигры целыми днями и смотреть аниме. Они же богатые — почему они не могли меня просто содержать?

— «Богатые»? — спрашиваю я. — Насколько богатые?

Бильге опять на меня взглянула так, будто я сказал что-то не то.

— Ну, — говорит она, — у них огромный особняк, три автомобиля, вертолёт, яхта, да много чего ещё.

— А чем они занимаются?

— Сам как думаешь?

— Мне-то откуда знать?

— Ну, ты ведь… эх, забей, — Бильге покачала головой. — Я не имею ни малейшего представления чем родители занимались. Я тогда была ещё тупее, чем сейчас.

Я ей кивнул, чтобы дать понять, что выслушал её; хотя, это могло выглядеть, как согласие с тем, что она тупая, но было уже поздно.

— Хорошо, родители тебя заебали, — сказал я. — А что ты сделала потом?

— «Что они сделали потом» — вот главный вопрос.

— Что они сделали?

— Выгнали меня из дома; типа, «иди побомжуй малость — может, чему научишься».

— Жестоко.

— Ещё как, — кивнула Бильге.

— И чем ты занималась?

— Потом я гуляла, голодала. Дошло до того, что я решила пойти в армию. Думала, там хорошо — бесплатная еда.

— И как тебе армия?

— Пиздец вообще полный, но отказываться было уже поздно: в тот момент шла война — там я и узнала, что у меня есть сверхспособность.

— А как ты стала рабыней?

— Я дезертировала, а потом меня поймали, но я не стала сопротивляться; я подумала: «А может, мне и стоит немного побыть рабыней? Как-никак, но тоже бесплатная еда».

— Бесплатная — это сомнительно, — сказал я. — Вообще-то рабы работают, если ты не заметила.

— Не знаю, короче. — Бильге явно уже осточертел этот разговор.

— Как это «не знаешь»?

— Короче, мне пофиг. — Она выдала кислую мину, сложила руки, прислонилась к стенке пещеры и отвернулась от меня.

Она глядела вниз.

— Как тебя зовут? — очень тихо спросила она.

Вопрос заданный Бильге мне показался крайне неожиданным и нелепым.

— В смысле? — удивлённо спросил я.

— Знаешь такого человека, его зовут Келвин Горрети?

— Ты со мной говоришь?

— Я говорю с тобой, — сказала Бильге, будто обращаясь к кому-то в темноте. Не знаю, может, она говорила с какой-то пещерной мышью. Она продолжала смотреть во тьму.

— Меня зовут Келвин Горрети, — ответил ей я на всякий случай.

— Ну и зачем ты задаёшь такие вопросы?

— Какие вопросы? — спросил я.

— Забавно, — сказала она. — Ты продолжаешь отрицать; наверное, это значит, что я ошиблась.

— Что ты несёшь? — спросил я.

Она резко обернулась и злостно крикнула:

— Я не с тобой говорю! Заткнись!

Бильге вела себя крайне чудаковато. Зачем я с ней вообще общаюсь? Может, я такой же дебил, как она?

Наконец-то ливень прекратился; мы тут же двинулись в сторону поля. Как же было приятно сразу залезть в вертолёт, когда мы туда дошли. Объект «Грязь» на этот раз полностью оправдывал своё название.

Мы прибыли в казарму. На ужине Бильге сидела рядом со мной; нам подали макароны с тушёнкой и хлебом. Это, конечно, не пятизвёздочный ресторан, но вполне съедобно.

— Как тебе еда? Стоила она того, чтобы не идти в университет? — шутливо спросил я.

— На самом деле я пошутила — я здесь не ради еды, — обречённо сказала Бильге.

— А… тогда зачем ты здесь?

— Я надеялась, что я здесь умру, — сказала она. Её рот скривился, и, неожиданно, у неё потекли слёзы. Она тут же вытерла их тыльной стороной ладони и шмыгнула носом, но я успел это заметить.