Пурпурные грозы

— Слишком сложно, милая. Для нас обоих. Последний раз я был у Марка в гостях вместе с Агной и мамой. Тогда Солнечное поместье было красиво, но теперь наверняка запущено. Воины Сварта живут отдельно, в своих собственных домах. Представляешь, каково Солнечному одному в пустом огромном доме? — мужчина вздохнул. — Я как идиот жалею его, всё думаю, чем помочь.

— Это не глупость, Марку действительно плохо. Я тоже чувствовала некую пустоту внутри него… Но он никогда не примет помощи, Дэр. От Грозовых, по крайней мере. — Я положила ладони ему на колени. — Когда мы расставались после собрания, его цвет был черным. Солнце греет, дарит загар, но порой превращает в угли. Боюсь, Марк что-то решил, и своего решения не изменит.

Дэр нахмурился.

— Это плохо. Очень. Его категоричность делает людям больно. — Он вздохнул и вдруг улыбнулся. — Иди сюда, Мэй. Ко мне. Как можно ближе.

Я подползла на коленях и улеглась меж его бедер, прижимаясь щекой к мокрой груди.

— Где бы мы ни были, с тобой так спокойно! Даже когда вокруг монстры снуют и опасность подстерегает на каждом шагу. Ты — мой надежный шторм.

Дэр обхватил меня ногами и руками.

— Я не подведу, Мэй. Всегда буду беспокоиться, в первую очередь, о твоем благополучии. Знаешь, когда мужчина по-настоящему влюблен, он, глядя на избранницу, думает не только о её прелести и милых чертах, не только о том, как будет обладать ей, или что подарит. Не о разговорах и таких вот прекрасных вечерах. Влюбленный мужчина, глядя на любимую, думает о том, что она подарит ему ребенка…

— Ты и сейчас об этом думаешь? — прошептала я.

— Задумываюсь всё чаще, — тихо ответил Дэр, целуя меня в губы.

Так закончился этот разговор, и мы пообещали друг другу обязательно заняться прекрасным действом в новом году. Но утром нам было не до счастливых мыслей — принимали гостей. Первыми приехали Шамр и его сыновья, а с ними и ещё какие-то люди. Я специально надела праздничное платье, сшитое Габи. О нем стоило рассказать отдельно, потому как прежде я ничего подобного не носила.

Яркое, пурпурное, из ткани с узором в виде перьев, оно не превосходило мое свадебное тонкостью работы, но было прекрасно своей особой магией. Простой широкий пояс под грудью, глубокий треугольный вырез, длинный, тяжелый подол. Ни корсета, ни нижней сорочки, ни затейливой вышивки. Свобода для тела и чувств. Я не стала ни надевать украшений, ни делать прическу. Просто расчесала волосы и оставила их распущенными. Посмотрим, что скажет по этому поводу Дэр.

Мне предстояло сойти вниз, к остальным. Жаль, я не догадалась позвать Габи — вместе не так волнительно. Впрочем, едва выйдя в коридор и поглядев в зеркало, я увидела решительную, веселую и отважную девушку. Себя было не узнать, и это радовало. Значит, «новой мне» не составит труда завести новые знакомства.

Подхватив подол, я начала медленно спускаться вниз. В юности Гримси часто заставляла меня ходить с книгой на голове — держать осанку. Я старательно выполняла упражнение, и в конце концов научилась одновременно быть прямой и расслабленной. А потом подошло время корсетов, и тут уж было не до сгибаний.

Разговоры собравшихся затихли, и я, улыбнувшись, склонила голову.

— Добрый вечер.

Найдя глазами Дэра, я начала спускаться по последнему пролету. Хитрюга Габи! Она сшила брату пурпурную рубашку точно такого оттенка, что мое платье. Дэр шагнул навстречу, подавая руку, и тотчас притянул меня к себе.

— Здравствуй, моя краса. Ты прекрасна. — Как всегда без смущения поцеловал меня в губы и повернулся к остальным. — Моя супруга, Мэй.

Первое слово было выделено голосом как самое значимое, и я ощутила сладость удовольствия принадлежать этому красивому стриженому жадине. Двое парней-близнецов одновременно поклонились мне.

— Очень рады познакомиться. Саврим, а это мой брат Баррит. И наш отец — Шамр.

— И я рада, — искренне улыбнулась я и каждому пожала руку. — С прибытием!

— Мэй, — склонил голову Шелай. — Вы красавица, как Дэр и описывал. Настоящая рыжая аратка.

— А… — немного растерялась я. — Разве на островах много рыжих?

— Хватает, — улыбнулся он. — Хотя большая часть как мы — черноволосые.

Они трое отлично вписывались в брюнетистое семейство грозовых. И отец, и сыновья — кудрявые, темноволосые, кареглазые. Братья выше отца, но ненамного, и такие же, как Дэр, худощавые.

— Вот и познакомились, — сказал Колэй. — Пора начинать праздник. Полагаю, за три дня вам хватит времени, чтобы наговориться об атровцах и аратах.

Мы сели за стол, и я любопытно всех разглядывала, привыкая к периодическим вспышкам дара — цветности постоянной и переменчивой. Комната была сине-фиолетово-голубой, и одиноким огоньком горел янтарный абажур Габи. Из всех нас только у неё был этот удивительный, сочный оттенок. Дэр как всегда ультрамаринил, Колэй был окружен пурпуром, остальные в основном синели и голубели, от индиго до бледной лазури. У Шелаев были серо-синие, как штормовое море, цветности. Мне представили глав поселений и их семьи, воинов, которых я прежде не видела. И от каждого исходила бодрая грозовая энергия, питающая корень жизни.