Пус Мидун

               ‒ Если будешь часто его вспоминать – так за тобой и придет, ‒ обнадежил товарища Пус.

               Новая волна шиканий пронеслась над головами, и на помосте возник волк Кабанов. Он высокомерно окинул взором толпу, снисходительно улыбнулся и закашлял. Из-за его ремня с кобурой торчал кусок бумажки, которую он тотчас же выудил, развернул и принялся читать.

               ‒ А вы не верили!.. – хрипло заявил он, но его почти никто не услышал.

               Прокашлявшись, волк повысил голос и продолжил:

               ‒ Вы все сомневались в силах вашей доблестной полиции! Вы писали заявления о том, что мы бездействуем и не в состоянии никого поймать. Я с пониманием отношусь к этому, потому что вы были напуганы! – растягивая каждое слово, прочитал он.

               Толпа одобрительно и с благодарностью загудела, все закивали.

               ‒ Так вот, теперь вам бояться не надо! И все потому, что мы честно делаем свое дело! Недосыпая ночей, мы сидим в засадах и ловим злодеев, потому что им не место в нашем прекрасном обществе!

               Кто-то начал аплодировать. Волк, воодушевившись теплым приемом, продолжил увлеченно вещать с помоста.

               ‒ Вчера ночью, благодаря спецоперации, проведенной мною и моим личным составом, мы изловили опасного преступника, за плечами которого достаточно злодеяний, чтобы он понес самое суровое наказание. Мы сумели вычислить и выйти на след того, кто жестоко расправился с кабаном, кто извел стаю наших лесных соседей, белок, и кто, наконец, совершил самое ужасное преступление в истории нашего поселка, ‒ волк начал прохаживаться взад-вперед, смакуя минуту славы. ‒ Того, кто изувечил и погубил макаку Синеванову!

               ‒ Ах!.. – в толпе изумленно воскликнули. Наверное, эта новость еще не всем была известна. Шолох пустил слезу и начал всхлипывать.

               ‒ На кол его, урода! – не сдержался орангутан.

               ‒ Погодите, погодите… Мы же не можем без суда, вот так, казнить кого попало. Надо разобраться! – Кабанов примирительным жестом своей уцелевшей лапы успокоил поднимавшуюся волну негодования. Во второй, перебинтованной, он держал бумагу.

               ‒ Так разберитесь уже! – послышался нетерпеливый возглас из дальней стороны площади.

               Волк не ответил. Он повернулся в сторону и отдал приказ:

               ‒ Ведите!

               Площадь разом смолкла. Слышны были лишь всхлипывания Шолоха. Все уставились в ту сторону, куда смотрел волк. Поверх голов виднелось какое-то движение, помощники Кабанова тащили обвиняемого, изредка облаивая толпу, чтобы та расступилась. Волки несли тяжелый и объемный мешок, давая время от времени ему пинка. Видимо, для профилактики. Через минуту мешок уже упал возле лап Кабанова и замертво осел. Вряд ли в нем можно было угадать очертания живой фигуры, скорее он напоминал бесформенную массу пары ведер картошки. Кабанов в свою очередь наградил мешок увесистым ударом, проконсультировался с бумажкой и вновь обратился к толпе:

               ‒ Вот он! Тут сидит тот, кто ответит перед судом и обществом за свои дела!

               ‒ Да! – победным жестом вскинул лапы Чумазый.

               ‒ Так его! Поддайте там ему! – слышались отовсюду голоса.

               ‒ А кто это?

               Волк ожидал этого вопроса. Он снова успокоил народонаселение леса поднятой лапой и наигранно, словно на репетиции, изрек:

               ‒ Вы вряд ли ожидали, что им окажется именно он! Развяжите мешок!

               Нож быстро разрезал связывавшую мешок веревку, и оттуда вытряхнули полуживого зайца. Распластавшись на помосте, он не смог самостоятельно подняться. Волки обступили его и подняли, демонстрируя зверя публике. Морда зайца была сильно избита, нос и вся левая щека сильно распухли. Его уши висели безжизненными изорванными тряпками, а левая задняя лапа была, очевидно, переломана. Про методы дознаний в местных органах некоторые из жителей поселка знали не понаслышке, и поэтому помимо возгласов «убить гада», по площади поползли сочувствующие вздохи.

               Ослепленный гневом, Шолох поднялся и что было мочи заорал:

               ‒ Если вы его не прикончите, то завтра это сделаю я! Судите эту падаль, высшую меру ему! Он не заслужил прощения!

               ‒ Да что ты несешь, обезьяна! – возразили ему с другой стороны. ‒ Да ты посмотри, что с ним сделали! Кто угодно сознается!

               ‒ Ну, разве мог этот интеллигентишко кабана распять-то?

               ‒ Он мог! Мог! Вы посмотрите, какие мышцы у него! Тельце тщедушное, а сам маньяк!

               – Заяц, ты скотина!

               ‒ Вот же гад, он мне денег должен! Теперь-то не отдаст, наверное...

               ‒ А где наш управляющий? Где Закрейздо? Почему он молчит?

               ‒ А ну пасти позакрывали! – волк постарался придать своей морде как можно более суровое выражение.

               Все замолкли. Заяц правым глазом смотрел на толпу и сокрушенно мотал головой. Громко сказать что-либо он, очевидно, просто не мог. Волк подошел к нему и схватил за оборванные уши, заставляя поднять морду выше.

               ‒ Смотрите все! Так будет с каждым, кто нарушит законы! Усадите его, ‒ скомандовал он подчиненным.