Пус Мидун

               Зайца усадили на помост. Позади него с ножом в лапах встал один из волков, покалывая зайца под ребра, если тот от бессилия заваливался на бок. Подсудимому предписывалось сидеть ровно. Кабанов же, деловито заложив лапу за спину, принялся важно расхаживать перед зайцем, обдумывая свою речь. На этом суде он выступал обвинителем и судьей. А защитника подсудимому вообще не полагалось.

               ‒ Заяц Стенечка, ты сейчас находишься на суде. От того, чем он закончится, будет зависеть, умрешь ты или будешь жить. Понятно?

               Тот еле заметно кивнул.

               ‒ Я тебе сейчас оглашу весь список преступлений, в которых ты обвиняешься, ‒ волк снова прокашлялся. ‒ Значит так! Первое – жестокое убийство кабана с отягчающими обстоятельствами. Второе – жестокое убийство макаки Синевановой с отягчающими обстоятельствами. Третье – ты подозреваешься в убийстве семьи белок, шкурки которых мы нашли за лесом три недели назад. Это пока все. Если ты решишь сознаться, то можешь это сделать в любой момент суда. Понятно?

               Заяц снова кивнул и чуть было не завалился на бок, но немедленно вернулся в прежнее положение, ощутив укол ножа в бок.

               ‒ Держись, браток! – послышался голос из толпы.

               Волк гневно сверкнул глазами в сторону говорившего и зарычал.

               ‒ Все сочувствующие убийце могут быть признаны соучастниками! Кто тут сочувствует убийце?!

               Но таковых больше не нашлось. Ропот стих, внезапно захлебнувшись.

               ‒ Продолжим, ‒ сухо произнес Кабанов. ‒ А теперь я тебе объясню, почему мы считаем, что убийца все-таки ты. А все потому, что мы тебя застали на месте преступления.

               Он повернулся уже к толпе и многозначительно поднял загипсованную лапу вверх.

               ‒ Вчера ночью я шел мимо дома Синевановой! Проходя мимо, я обратил внимание на непонятные пятна на шторах в ее окнах. Их было очень хорошо видно, потому что внутри горели лампы. Я решил зайти и проверить, в чем дело. Описывать, что я там увидел, не стану. Поверьте мне, вам это не надо. Но еще больше я удивился, когда увидел, как заяц Стенечка, забившись в угол, старался спрятаться от меня, накрывшись тряпками! Тут-то я его и изловил. Да, поймал гада прямо на месте преступления!

               Заяц вдруг застонал.

               ‒ Молчать! В свое оправдание потом будешь говорить! – вспылил Кабанов.

               В назидание волк ткнул ножом в подсудимого.

               ‒ Я его привел в участок, где он нам все рассказал и подписал соответствующую бумагу, – волк достал из кобуры сложенный листок. ‒ В ней написано следующее. Что, дескать, я, заяц Стенечка, находясь в сытом состоянии и в целой шкуре (кто-то в толпе хмыкнул), даю показания, что это я вчера собственноручно загубил свою любовницу, обезьяну Синеванову, на почве ревности. Я оторвал ей конечности и голову, вырвал хребет, выгрыз ее глаза, содрал с нее шкуру…

               ‒ Полно вам… ‒ недовольно проворчал Шолох.

               ‒ … и еще всячески издевался над нею. Таким образом, я признаю себя также виновным в убийстве кабана несколькими днями ранее на почве жадности с целью ограбления. Я распял кабана на дереве и вырвал ему кишки. А еще ранее я убил семью белок путем выдавливания из них внутренностей грубой физической силой… Дата и подпись.

               Волк поднял высоко над собой листок, с которого читал.

               ‒ Это документ, мои дорогие! И этот документ есть доказательство против зайца. Этого доказательства вполне достаточно, чтобы приговорить его к соответствующему наказанию.

               На этот раз толпа ответила пустым молчанием. Многих повергло в шок описание смерти Синевановой, некоторым стало просто не по себе. Лишь Шолох, троюродный брат Синевановой, требовательно произнес:

               ‒ Давайте уже!

               ‒ Чтобы соблюсти все процедуры, предоставим слово зайцу, ‒ объявил волк. ‒ Подсудимый! Твое слово в свою защиту!

               Заяц затуманенным взглядом осмотрел толпу и, надрывисто дыша, с присвистом выговорил:

               ‒ Это… не я…

               Кабанов помялся на месте с полминуты.

               ‒ Все? Больше сказать нечего?

               Но подсудимый не отвечал. Он почти потерял сознание от боли, парализовавшей заячье тело – переломанные лапы опухали и пульсировали, словно от ожогов, в ответ на каждое его движение. Дышать мешали сломанные ребра, а в голове стоял сплошной туман от того, что всю ночь его били палками по затылку и морде.

               ‒ Ну что же… В таком случае я как представитель власти объявляю решение: суд признает зайца виновным в совершении ряда убийств. Ввиду особой жестокости преступлений, суд постановил назначить зайцу наказание в виде смертной казни прямо после заседания суда. Казнить следует, содрав с преступника шкуру заживо.