Пушкарева - «А се грехи злые, смертные…». Любовь, эротика и сексуальная этика в доиндустриальной России

Византийская церковная литература считала нужным отметить, что проституткой женщина становится исключительно из-за нужды и лишений¹⁶⁵, однако гораздо чаще проститутка являлась предметом осуждения ввиду тяги к телесным наслаждениям. Но даже если это и так, спасение проституток от греховного существования становилось излюбленной темой православной церковной литературы, и эта симпатия к грешной женщине оказалась в конечном итоге перенесенной даже в нормы церковного права. «Если проститутка покидает дурной путь, кается и обещает более не следовать по унижающей ее стезе, но смиренно вступить на тропу целомудрия и тем самым очистить себя, то ее отец духовный должен благосклонно наложить на нее малую епитимью и причастить ее наравне с истинными христианами, с тем чтобы она смогла ступить на путь истинный точно так же, как Христос направил на путь истинный другую проститутку»¹⁶⁶. И всё же священнослужители с большой осторожностью относились к проституткам, обращавшимся с просьбой о принятии их в общины верующих. И если проститутки не давали обещания бросить свои занятия, то им следовало отказать¹⁶⁷.

Отношение православных славянских священнослужителей к проституции было не столь отрицательным, как можно было бы предположить, исходя из их антисексуальной ориентации в целом. В конце концов, если уж мужчины намеревались вступать в добрачные сексуальные отношения, то менее разрушительным для общества оказывался выбор таких партнеров, которые были заведомо не замужем и замуж выходить явно не собирались. И потому ряд покаянных уставов содержал лишь краткие епитимьи для неженатых мужчин, утешавшихся с проститутками: от двенадцати дней до двенадцати недель поста¹⁶⁸. Прочие нормы трактовали блуд с проституткой тем же самым образом, как и сношение с любой незамужней женщиной, будь то вдова или рабыня¹⁶⁹. Церковные деятели проявляли большую строгость, когда речь шла о женатом мужчине, и налагали суровую епитимью вплоть до шестнадцати лет недопущения к причастию. Столь же нетерпимо они относились к длительным отношениям с проституткой. Мужчина, который, вопреки предупреждениям, держал проститутку у себя в доме, мог бьтть отлучен от Церкви. Согласно нормам, связанным с проституцией, наказание налагалось только на тех, кто был вовлечен в грех непосредственно, а именно на проститутку и ее клиента¹⁷⁰.

Еще одним более или менее приемлемым для холостяка выходом в плане секса являлась связь с рабыней. Епитимьи за блуд с рабыней чаще всего оказывались сугубо символическими, что указывало на принятие обществом факта существования любовниц-рабынь, по крайней мере у неженатых мужчин. Теоретически мужчина-христианин не смел содержать рабыню-наложницу; согласно нормам церковного права, он обязан был либо жениться на ней по православному канону, либо освободить ее. Отказ от такого рода действий мог повлечь за собой недопущение к церковным обрядам. На деле обычная епитимья, налагавшаяся на холостяков, спавших со своими рабынями, составляла всего лишь сорок дней поста¹⁷¹. Кирик спросил как-то епископа Нифонта, какую из двух возможностей лучше выбрать холостяку: содержать одну наложницу или множество любовниц-рабынь. Епископ, само собой разумеется, ответил, что и то, и другое одинаково плохо, однако, тем не менее, воздержался от осуждения почти что постоянных внебрачных сексуальных отношений у холостяков. Более того, он признал мудрость совета, который был дан своей пастве одним жившим тогда священником: «Если не в состоянии сдерживаться, занимайся этим с одной и той же женщиной»¹⁷². Другие священнослужители не соглашались с этим; содержание наложницы усу-1у6ляло для них факт наличия запретных отношений и мешало холостяку вступить в законный брак. Они соответственно рекомендовали накладывать более продолжительную (двухлетнюю) епитимью за содержание наложницы по сравнению с наказанием за краткий сексуальный контакт с незамужней женщиной. Православное церковное право официально видело в конкубинате лишь разновидность блуда, однако православные авторы осознавали, что запрет конкубината относился к сравнительно недавнему времени. В славянском церковном праве сохранились некие остатки византийских норм применительно к конкубинату, из чего следовало, что постоянный и исключающий связь с иными партнерами сексуальный союз не был незаконен в том смысле, в каком были незаконны как прелюбодейство, так и блуд. К примеру, заниматься сексом с наложницей отца церковное право воспрещало мужчине в тех же выражениях, в каких не разрешалось кровосмесительство с мачехой¹⁷³.