Пушкарева - «А се грехи злые, смертные…». Любовь, эротика и сексуальная этика в доиндустриальной России

Незамужняя девушка Пелагея, дочь Прокопьева, родила 5 февраля 1690 года девочку. И когда местный священник расспросил Пелагею, девушка указала на Евдокимку, Елизарьева сына, посыльного у кузнеца, как на отца ребенка. Она обвинила его в том, что тот изнасиловал ее в бане во время великого поста. При этом Пелагея призналась, что потом спала с Евдоким-кой добровольно. Евдокимка же все отрицал. Перед лицом противоречивых показаний суд распорядился высечь обоих в надежде узнать истину. Хотя никто из них не признался в лжесвидетельстве, была достигнута договоренность об урегулировании жалобы. Евдокимка признал отцовство, уплатив судебные издержки и выделив средства на содержание ребенка. Пелагея сняла обвинение в изнасиловании, но отказалась от настоятельного предложения со стороны суда выйти за Евдокимку замуж¹⁵⁰. По правде говоря, при рассмотрении данного дела суд имел все основания не доверять Пелагее. Она не сообщила о будто бы имевшем место изнасиловании тогда, когда оно случилось, и добровольно предалась воспрещенному сексу. Более того, простейший арифметический подсчет показывает, что ребенок, родившийся 5 февраля, не мог быть зачат в великий по ст. Похоже на то, что изнасилование было выдумано Пелагеей, чтобы заставить Евдокимку признать ребенка своим, а себя очистить от возможного обвинения в блуде. Замысел сработал только потому, что суд был предрасположен к тому, чтобы всерьез принять обвинение в изнасиловании.

Поскольку обвинения в изнасиловании воспринимались столь серьезно, следовало опасаться даже угрозы подачи подобной жалобы, но жалоба такого рода могла рикошетом отразиться и на самой жалобщице. В 1626 году Наталья Бобина угрожала выдвинуть обвинения против Митьки Емельянова, сына Хо-дутина, если тот не женится на ней. Митька же утверждал, что Наталья потому выбрала его своим будущим мужем, что была должна ему два рубля и не хотела отдавать. Митька дал Наталье отпор, а та продолжала винить его на людях. Тут на сцене появился отец Натальи, чтобы снять с себя ответственность за обвинения, выдвигаемые дочерью, и заявил, что девушка не в своем уме¹⁵¹.

Мотивировка ложных обвинений в изнасиловании обычно была ясна. Объявляя себя безвольной жертвой нападения, женщина избегала уплаты пени или исполнения епитимьи за занятия воспрещенным сексом. Человек, от которого она зачала, мог быть принужден к оплате содержания ребенка. Если же он отказывался признать свою ответственность, женщина могла, клеветнически обвинив в изнасиловании кого-либо еще, возложить именно на этого, иного мужчину обязанность оплачивать содержание ребенка. От такого маневра женщина ничего не теряла -беременность уже являлась в глазах Церкви свидетельством недостойного поведения. Обвинения в изнасиловании могли также служить для женщины орудием мести против тех мужчин, которым она за что-то мстила. Поскольку суды рассматривали жалобы по поводу изнасилования без учета репутации женщи-ны-истицы, обвинения такого рода являлись верным средством доставить упрямцу превеликое множество неприятностей.

Становится ясно, что средневековое славянское общество одновременно и осуждало изнасилование, по поводу чего существовали соответствующие нормы как чисто правовые, так и церковные, и санкционировало воззрения и общественные структуры, его оправдывавшие. Как церковные, так и гражданские власти осуждали разрушение сложившегося порядка вещей, вызываемое изнасилованием, физическим насилием и оскорблением женщин; в то же время защите женщин, находившихся в подчиненном положении, отдавалось меньшее предпочтение, нежели сохранению социальных установлений. По этой причине нападение на женщину из низших слоев общества или пользующуюся дурной славой каралось менее строго, чем нападение на представительницу знати. Для сохранения социальной стабильности гораздо важнее было поддерживать власть хозяина над своими рабами, нежели заботиться о целомудрии рабынь. Считалось само собой разумеющимся повиновение жен своим мужьям, так что они должны были безропотно претерпевать телесное наказание, если оно не оказывалось безмерно жестоким и беспричинным. С тем чтобы избавиться от брака, сопряженного с насилием, жене де-факто, если не де-юре, требовалась поддержка родительской семьи. А если женщина вела себя не сообразно своему месту в обществе, то есть, к примеру, оскорбляла мужчин или напивалась допьяна, то изнасилование воспринималось всеми как заслуженное возмездие.