Пушкин и компания. Новые беседы любителей русского слова

«Заклинательница змей» – странный роман. Действие романа, очевидно, происходит в 1913 году, место действия приволжский город, действующие лица – рабочие, с одной стороны, и фабрикант и его семья, с другой. Содержание романа – классовая борьба. Время написания 1915–1921 годы. И как непохоже. Как нарочно непохоже. В «Заклинательнице змей» нет никакой фантастики, нет ни чар, ни бреда. Но роман фантастический. Фабрикант влюбляется в работницу своей фабрики Веру. Вера требует у него отдать фабрику рабочим. Вера заклинает фабриканта и сама зачарована им, как фарфоровая заклинательница змей, подаренная ей ее другом христианином Разиным, благословившим ее на невозможный подвиг, сама зачарована зачарованной змеей. Фабрикант отдает Вере завод, но не требует от нее за это ничего и отпускает ее к жениху. Жених-рабочий в ревности убивает Веру. Все это вложено в традиционные рамки романа, с ревностью, шантажом, подслушиванием, и все это фантастично. Роман, как аэроплан, отделяется от земли и превращается в утопию. Конечно, Федор Сологуб и не хотел написать бытовой роман, он хотел скорей из элементов жизни, жгучих и тяжелых, создать сказку.

Надо сказать, что при всем своем изысканном декадансе Сологуб был писателем на уровне своего политического сознания очень левый. Во время революции пятого года написал массу противоправительственных стишков (именно стишков, а не стихов, каких-то частушечных куплетов). Тут дало о себе знать происхождение Сологуба – Федора Кузьмича Тетерникова. Происхождение это было самое что ни на есть плебейское: отец был портным из крестьян, рано умер, а мать – прислугой.

Тут начинаются парадоксы: она служила в доме, где к ее сыну мальчику Феде господа отнеслись по-человечески, всячески его развивали, потом устроили в Учительский институт. Получив там диплом, он начал работать в так называемых городских школах (что-то вроде советских семилеток), сначала в провинции, а потом и в Петербурге, где он стал не просто преподавателем (математики), но даже инспектором этой школы. Прослужил потребные двадцать пять лет, получил пенсию. Но ко времени его отставки в 1907 году он уже был известным литератором, как раз в том году вышел отдельным изданием «Мелкий бес». Биография, что и говорить, скромная, но этой скромностью отнюдь не исчерпывавшаяся. Мать его была садистически жестока, она непрерывно порола сына. Причем не только в детстве, но уже взрослого, работавшего и содержавшего семью человека. Есть письмо Сологуба, рассказывающее, как она выпорола его в 28 лет. И у него создалась какая-то зависимость от этих телесных наказаний. Выработался определенный садомазохистский комплекс. Отсюда постоянные сцены телесных наказаний, порки детей в его произведениях, образ мальчика, чаще всего несчастного, погибающего. Его Передонов, только и думающий о том, кого бы выпороть, – образ едва ли не автобиографический.

Цитированный Горнфельд писал в той же статье, что Передонов – это сам Сологуб, конечно, усложненный мыслью и талантом. А Сологуб в предисловии к отдельному изданию писал о Передонове: нет, это не обо мне, это о вас, любезные читатели. И да, Сологуб сумел-таки покорить Россию своими комплексами и фантазиями.

И. Т.: Эти мальчики сологубовские неизбежно ведут за собой не только садомазохистские ассоциации, а еще известно какие.

Б. П.: Ну да, критики писали о триродовских «тихих мальчиках» в «Творимой легенде» именно в таком плане: а зачем Триродову эти тихие дети? Сологуб в интервью гневно возражал: вот, мол, до каких гадких несообразностей договорились критики! И действительно, в контексте «Творимой легенды» этих тихих детей можно понять по-другому: это воскрешенные Триродовым мертвые дети. Он ведь маг и химик, этот Триродов. И на страницах романа он действительно воскрешает одного засеченного матерью и уже похороненного мальчика Егорку.