Пушкин и Натали. Покоя сердце просит…

Теперь я хочу немного поговорить с тобой о моих личных делах. Ты знаешь, что пока я могла обойтись без помощи из дома, я это делала, но сейчас мое положение таково, что я считаю даже своим долгом помочь моему мужу в том затруднительном положении, в котором он находится; несправедливо, чтобы вся тяжесть содержания моей большой семьи падала на него одного, вот почему я вынуждена, дорогой брат, прибегнуть к твоей доброте и великодушному сердцу, чтобы умолять тебя назначить мне с помощью матери содержание, равное тому, какое получают сестры, и, если это возможно, чтобы я начала получать его до января, то есть с будущего месяца. Я тебе откровенно признаюсь, что мы в таком бедственном положении, что бывают дни, когда я не знаю как вести дом, голова у меня идет кругом. Мне очень не хочется беспокоить мужа всеми своими мелкими хозяйственными хлопотами, и без того я вижу, как он печален, подавлен, не может спать по ночам, и, следственно, в таком настроении не в состоянии работать, чтобы обеспечить нам средства к существованию: для того, чтобы он мог сочинять, голова его должна быть свободна. И стало быть, ты легко поймешь, дорогой Дмитрий, что я обратилась к тебе, чтобы ты мне помог в моей крайней нужде. Мой муж дал мне столько доказательств своей деликатности и бескорыстия, что будет совершенно справедливо, если я со своей стороны постараюсь облегчить его положение; по крайней мере содержание, которое ты мне назначишь, пойдет на детей, а это уже благородная цель. Я прошу у тебя этого одолжения без ведома моего мужа, потому что если бы он знал об этом, то несмотря на стесненные обстоятельства, в которых он находится, он помешал бы мне это сделать. Итак, ты не рассердишься на меня, дорогой Дмитрий, за то что есть нескромного в моей просьбе, будь уверен, что только крайняя необходимость придает мне смелость докучать тебе.

Прощай, нежно целую тебя, а также моего славного брата Сережу, которого я бы очень хотела снова увидеть. Пришли его к нам хотя бы на некоторое время, не будь таким эгоистом, уступи нам его по крайней мере на несколько дней, мы отошлем его обратно целым и невредимым.

Если Ваня с вами, я его также нежно обнимаю и не могу перестать любить несмотря на то, что он так отдалился от меня. Сашинька просит тебя, дорогой Дмитрий, прислать ей адрес Адамса в связи с долгом Жерку[101]. Не забудь про кучера; я умоляю Сережу уступить мне своего повара пока он ему не нужен, а как только он вернется на службу, если он захочет снова иметь его, я ему тотчас же его отошлю».

По натуре скрытная, Наталья Николаевна на этот раз не могла молчать. Муж, дети, тяжелое материальное положение семьи – вот что заставило ее быть столь откровенной с братом. «Будь уверен, что только крайняя необходимость придает мне смелость докучать тебе», – пишет она. «Я тебе откровенно признаюсь, что мы в таком бедственном положении, что бывают дни, когда я не знаю как вести дом». «…Ты легко поймешь, дорогой Дмитрий, что я обратилась к тебе, чтобы ты мне помог в моей крайней нужде». Она не просит, она умоляет брата увеличить ей содержание с помощью матери.

Еще в 1835 году Наталья Николаевна писала Наталье Ивановне о помощи, но получила отказ. «Право, стыдно, что мать ничего не могла для них сделать, – писала Екатерина Николаевна брату. – Это непростительная беззаботность, тем более, что Таша ей недавно об этом писала, а она ограничилась тем что дала советы, которые ни гроша не стоят». И все же, несмотря на отказ, Наталья Николаевна еще раз обращается к матери через брата, надеясь, что он сможет на нее повлиять. Письмо Натальи Николаевны уникально еще и потому, что впервые она сама говорит о своем отношении к Пушкину. «Мой муж дал мне столько доказательств своей деликатности и бескорыстия, что будет совершенно справедливо, если я со своей стороны постараюсь облегчить его положение». «Мне очень не хочется беспокоить мужа всеми своими мелкими хозяйственными хлопотами». Наталья Николаевна понимает, что в таком состоянии, в каком находится ее муж, он не может работать, а его литературный труд – единственная возможность обеспечить семью.

Как не вспомнить тут надуманную характеристику жены поэта, данную Щеголевым, который считал, что целью жизни Натальи Николаевны был лишь «светско-любовный романтизм».