Пушкин и пустота. Рождение культуры из духа реальности

Иной сценарий – грядущее поколение на себе постигнет опыт разочарования в «отеческой» наступательной роли, в вещах и потреблении, предпочтет капитулирующий бунт. Этот путь прошла молодежь США и Западной Европы в 1950—1970-е: просто бунт входит в правила игры. Ведущей направленностью протеста станет отрицание всего, в том числе и традиции любви к традиции.

Иной вариант перспективы, излагаемый К. Рошаком, основан на провокационной теории «перцепционного кризиса». Атрофия способности фиксировать информацию, понижение функции объема внимания являются производными творимой сейчас социальной психологической обработки: «…капиталистическому обществу с каждым последующим поколением все больше присуща тенденция уменьшения объема внимания, а поскольку пролетарская нервная система первой устремляется к умственной дезинтеграции, то растет чувство отчуждения. Эта психическая увечность уже имеет заметные культурные последствия. Новые кинофильмы и музыкальные формы утончают содержание до фрагментов чисто сенсационного порядка. Даже золотая буржуазная молодежь не сможет воспринимать ничего сложнее рекламного объявления. В кино, предназначенном для молодежной аудитории, режиссеры скоро будут ограничивать продолжительность кадра максимум пятью секундами, а потом воспроизводить его еще раз. Стихи для песен на наших глазах становятся неразборчивыми фразами, повторяемыми снова и снова, и ни одна из них не длится более трех-четырех секунд».

Общая мысль такова: при нынешнем темпе нарастания перцепционного кризиса у молодого поколения объем внимания сократится до ничтожного уровня, следовательно, не будет возможности понимать текстовые послания протяженностью больше, чем длина кинокадра, не говоря уже о восприятии гиперриторических конструкций классической культуры. Невосприимчивость к тексту, как следствие перцепционного кризиса, размышляет К. Рошак, неминуемо приведет к перцепционному коллапсу: «…язык, включая в это понятие и семиологическую структуру фильма, потеряет последние признаки грамматической связности, которая была основана на способности человека поддерживать свое внимание на минимальном уровне от начала до конца простого изъявительного предложения – приблизительно три с половиной секунды. Когда наступит этот роковой момент вырождения, ни одно постановление даже самых высоких властей невозможно будет дополнить идеологическим обоснованием».

Все может быть

Позволим себе изложить иной проект перспективы. Возвращение популярности классической литературы следует ждать не от декларативной активности ее профессиональных апологетов, которая чем-то сродни решению провести и отпуск и жизнь на берегах Стикса. Возвращение произойдет по иной причине.

Одна из приемлемых моделей будущего, точнее, способ описания перспективы был разработан физиками и тотчас взят на вооружение бизнес-прогнозистами. В XXI веке, как никогда раньше, открытия и гипотезы в точных и естественных науках практически без промедления задействуются в теории и практике бизнес-коммуникации. Теория такова: мир движется в будущее с разной скоростью, то есть будущее присутствует уже в настоящем, но только оно неравномерно распределено: некоторые участки настоящего движутся с большей скоростью, другие – медленнее. В каких-то точках роста концентрация будущего повышенная (здесь можно диагностировать «завтра, которое уже наступило»), в других – ослабленная.

Вполне осязаемые силы уже активно меняют культурную парадигму и бизнес-ландшафт современности. Привычные формулы экономических отношений трансформируются на наших глазах. Уже в начале XXI века обнаружилась тенденция, когда потребители начинают ценить не статусные вещи, а статусные навыки и возможности. Современная пословица «Назови свой бренд – и я скажу, кто твой френд» вытесняется философией «экономики намерений». Элементы, составляющие схему «продавец-покупатель» меняются местами. Источником сигнала становится потребитель, задающийся вопросами: что это за причины, которые никогда не приводят к следствиям? Что это за масса современности, которая никогда не конвертируется в движение к будущему? Отвечая на эти вопросы, современное общество столкнулось с дефицитом идентичности. Как реакция – «конструирования идентичности» – все больше людей занимаются сознательным конструированием собственного Я, даже если этот шаг продиктован корпоративной этикой.

На наших глазах будущее начинает строиться из знаний, навыков и опыта людей, которые, соотносясь с канонами корпоративной бизнес-этики, живут по аксиоме «зарабатывай, учись, отдавай» ( earn, learn and return ), аксиоме, не противоречащей, с одной стороны, постулатам корпоративной религии, с другой – идее реанимации классической культуры. Создается рынок идентичности, на котором потребитель стремится изменить самого себя с максимальной степенью подлинности.