Пушкинский круг. Легенды и мифы

Третье отделение

Прямым следствием событий 14 декабря 1825 года стало решение Николая I создать при императорской канцелярии специальную службу для предотвращения деятельности в стране тайных обществ и антиправительственных организаций. Личное участие Николая I в следствии по делу декабристов еще раз убедило императора в том, что «крамола» так глубоко проникла во все слои русского общества, что для искоренения ее требуются меры более радикальные и изощренные, нежели те, что были до этого. С этой целью в июле 1826 года было создано печально знаменитое «Третье отделение собственной Его императорского величества канцелярии».

Надо сказать, что изобретенное Николаем I средство от революции нашло живейший отклик в сердцах верноподданных граждан Российской империи. Доносов поступало так много, что хранить их было просто негде и, если верить фольклору, еженедельно по субботам «происходило их торжественное сожжение».

Насчитывавшее в момент образования шестнадцать сотрудников, Третье отделение размещалось в несохранившемся ныне доме купца Толя на Мойке. В 1838 году оно переехало на Фонтанку, 16, близ Цепного моста, отчего и получило у петербуржцев название «Дом у Цепного моста». Строительство этого дома относится к концу XVIII столетия и связано с именем вице-канцлера А.И. Остермана. Затем здание принадлежало Военно-сиротскому дому для девиц. А еще через некоторое время перешло в частные руки. К 1826 году им владели последовательно князь А.Я. Лобанов-Ростовский и министр внутренних дел В.П. Кочубей.

Первым шефом Третьего отделения стал граф А.Х. Бенкендорф. По легенде, получая назначение на эту должность от самого императора, он попросил у него инструкций «относительно действий вверенного ему управления». В ответ государь будто бы протянул ему носовой платок со словами: «Вот моя инструкция: чем больше слез утрешь – тем лучше». Говорили, будто бы этот пресловутый платок долго хранился в архиве Третьего отделения.

А.Х. Бенкендорф

Постепенно, по мере того как расширялись функции Третьего отделения и росла потребность государства в его услугах, помещения дома у Цепного моста перестраивались, расширялись и благоустраивались. Флигеля приобретали глубокие подвалы, скрытые переходы и секретные закоулки. Строились дополнительные помещения. Вскоре это уже стал целый городок, в фольклоре его так и называли: «Городок жандармерии». Существовала даже легенда о подземном ходе, прорытом между Третьим отделением и Михайловским замком, хотя сам замок задолго до описываемых событий, еще с 1801 года, сразу после насильственной смерти Павла I, потерял свое политическое значение. Но жила память о зловещей резиденции Павла I, и, вероятно, именно она усиливала страх городских обывателей перед Третьим отделением.

Правой рукой Бенкендорфа, а по единодушному утверждению современников – головой графа, стал умный и проницательный Л.В. Дубельт. У Дубельта существовала весьма характерная привычка, хорошо известная в столице. Вознаграждение тайным агентам выдавалось в суммах, всегда кратных трем. «В память тридцати сребреников», – пояснял будто бы граф в кругу близких друзей.

В тайных агентах недостатка не ощущалось. Еще задолго до создания Третьего отделения, при императоре Александре I, приехавший в Россию немецкий историк Август-Вильгельм Шлегель обратил внимание, что «в России есть уши за каждою дверью и занавеской». Известны стихи, широко ходившие по рукам в 1850-х годах, когда начальником Корпуса жандармов был будущий министр внутренних дел А.Е. Тимашев. Стихи пародируют разговор двух столиц, «беседы», впрочем, можно понять, что дело не только в создании Третьего отделения:

У царя у нашего

Верных слуг довольно:

Вот хоть у Тимашева

Высекут пребольно.

Влепят в назидание

Так ударов до ста,

Будешь помнить здание

У Цепного моста.

В ответ на такое предупреждение из Петербурга со знанием дела отвечала Москва:

У царя у нашего

Все так политично,

Что и без Тимашева

Высекут отлично.

И к чему тут здание

У Цепного моста,

Выйдет приказание,

Выдерут и просто.