Пушкинский Лицей

Знаешь ли что? на этих днях я видел Бакуринского. Ты, я думаю, помнишь его. Он служил в гвардейском Гусарском полку. В эту кампанию находился во всех сражениях, был в Париже, не получил ни одной раны, имеет чин поручика и Владимира в петлице - каково? для молодого человека довольно.

Много писал я тебе о Лицее, но главное оставил на конец. Ужели ты до сих пор не знаешь еще, что нас за порог ни на шаг не отпускают. Как же мне побывать у вас на каникулах?... Ах! благодарю тебя за твое дружеское усердие; жестокая судьба не позволяет им пользоваться. Какая страшная разница! 2 месяца - и ты свободен; а мне так остается еще... 36 месяцев, ужасно!... Прощай и помни многолюбящего тебя друга

Алексея Илличевского.

При сем посылаю тебе стихи. Подивись, они переведены мною с немецкого1.

1 Стихи приложены. Это "Цефиз" (Идиллия, подражание Клейсту). Они помешены ниже, особо, К. Г.

75

IX

Царское Село, 10 декабря 1814 года.

Любезный друг Павел Николаевич,

Признаться, довольно долго ждал я твоего ответа, однако, за это я ни мало не в претензии: знаю, что ты приближаешься теперь к тому времени, когда экзамен, последний, может быть, в твоем учебном курсе, решит будущую судьбу твою. Желаю тебе от всего сердца доброго успеха, что, впрочем, я уверен, и без моего желания исполнится. Но знаешь ли что? и мы ожидаем экзамена, которому бы давно уже следовало быть и после которого мы перейдем в окончательный курс, то есть останемся в Лицее еще на 3 года... Утешительные мысли!

Тебе непременно хочется знать наших профессоров; изволь: я опишу их самым обстоятельным образом; mais c'est pour la derniere fois, entendcz vous; car, certes, tout ce qui appartient аи Lycee m'ennuye fort1.

О Будри, проф. французского языка, и Кошанском, проф. Латинской и Российской Словесности, говорить тебе не стану: одного ты знаешь лично, другого - из прошедшего письма моего.

Немецкого языка проф. у нас -г. фон-Гауэншильд, человек с большими познаниями; попечитель ваш Уваров нарочно призвал его из Вены в Россию и доставил ему место в Лицее.

Адъюнкт проф. нравственных и политических наук - г, Куницын; при открытии нашего училища в присутствии Царской Фамилии сказал он такую речь, что Государь Император сам назначил ему в награду орден Владимира 4-ой степени.

Адъюнкт проф. исторических и географических наук - г. Кайданов; он сочинил прекрасную Историю древних времен, которая теперь только выходит из печати.

Адъюнкт проф. математических и физических наук - г. Карцов. Все трое учились они в Педагогическом Институте, путешествовали по Европе, слушали известных ученых людей в свете - и все вышли люди с достоинством. Аминь.

Достигают ли до нашего уединения выходящие книги? спрашиваешь ты меня: можешь ли в этом сомневаться?..

1 но имей в виду, это в последний paз, ибо все, что касается Лицея, мне скучно (франц.)

76

И может ли ручей сребристый,

По светлому песку катя кристалл свой чистый

И тихою волной ласкаясь к берегам,

Течь без источника по рощам и лугам?..

И может ли огонь пылать без ветра?..

И может ли когда в долинах кедра,

А в поле злак цвести без солнца и дождя?..

И может ли поэт неопытный и юный,

Чуть чуть бренча по лире тихоструйной,

Не подражать другим? - Ах! никогда!

Никогда! чтение питает душу, образует разум, развивает способности; по сей причине мы стараемся иметь все журналы - и впрямь получаем: Пантеон, Вестник Европы, Русский Вестник и пр. Так. мой друг! и мы тоже хотим наслаждаться светлым днем нашей литературы, удивляться цветущим гениям Жуковского, Батюшкова, Крылова, Гнедича. Но не худо иногда подымать завесу протекших времен, заглядывать в книги отцов отечественной Поэзии, Ломоносова, Хераскова, Державина, Дмитриева; там лежат сокровища, из коих каждому почерпать должно. Не худо иногда вопрошать певцов иноземных (у них учились предки наши), беседовать с умами Расина, Волтера, Делили и, заимствуя от них красоты неподражаемые, переносить их в свои стихотворения.

Так пчелка молотая В лугах, в садах весной, С листка на лист летая, Сбирает мед златой И в улей отдаленный Несет соты скопленны Прилежностью своей. KОГда же лето знойно Зажжется в небесах, Она сидит спокойно На собранных плодах, В довольстве отдыхает

И счастие вкушает... ;

Тружусь подобно ей!

77

Прости, ежели я тебя замучил своими стихами; проклятая метромания всему виною. К Гижицкому я не так много пишу; зато уж и он молчалив не в меру. Вот первое его письмо ко мне от ноября 23 числа 1814.

"Любезный друг Алексей Демьянович!

Считая со дня моего приезда из деревни Усланки (по нашествии Француз.), занялся я переводом книги с французск. языка, которую намерен я посвятить графу И. А. Безбород ко ву, величайшему моему благодетелю, - по сей причине и не мог к тебе во все сие время писать, теперь же прошу тебя начать вновь прежнюю нашу переписку. По неимении времени принужден сократить мою цедулку. Остаюсь и пр.".