Пусть это будет между нами

— Вы подождете два, потом подадите заявление. Это еще месяц ожидания — на мой взгляд, достаточно, чтобы проверить чувства на прочность.

Леся поняла, что не добьется от отца поблажки. Его решения всегда были твердыми, как гранит. Она вышла в гостиную, виновато посмотрела на Андрея, но тот весело пожал плечами. За столом они с отцом общались очень непринужденно. Леся и подумать не могла, что у них найдется общая тема для разговора, но она нашлась — музыка прошлых лет, Андрей неплохо в ней разбирался, а отец даже напел несколько строк из Вертинского. Оба согласились, что нынче «голоса не те, а о чувствах и говорит нечего».

— Лесь, ну что вы так расстраиваетесь? — спросил Андрей в машине. — Какая нам разница, месяц, три? Я с Маней, вы отца успокоили.

— Да, — признала Леся. — Папе вы очень понравились. Вы были с ним… честны.

— Именно. Никуда я от вас уже не денусь, — Андрей шутливо поднял руки кверху. — Я так ему и сказал.

— И я… — сказала Леся, кашлянув, — не денусь.

Андрей завез ее домой и поехал к себе, его друг уже вернулся в отремонтированный дом. В квартире стало пусто. Леся еще какое-то время ходила осторожно, словно кот еще был там и мог в любой момент ввернуться под ноги. Наверное, нужно было попросить Андрея оставить ей Маркиза. Лесе было одиноко. Она пила чай и смотрела в окно. На дождь.

* * *

Андрей привез маму к самому началу концерта, не боясь опоздать. Леся сказала, что такие мероприятие у них в школе никогда вовремя не начинаются. Так и было. Андрей под руку с мамой уже заходили в вестибюль, а обильная публика еще даже не начала рассаживаться. Мама надела свое любимое платье. Андрей с удовольствием вдыхал аромат духов, которые когда-то привез ей из Испании. Татьяна Денисовна волновалась — она уже несколько лет не была ни на каких публичных мероприятиях. Она тяжело шла и немного задыхалась. В минуты волнения приступы кашля становились сильнее. Именно это и случилось — Андрей сразу же пожалел, что поддался на уговоры Леси. Он отвел маму в угол вестибюля, за колонны, на них уже начали оборачиваться.

— Поедем домой? — озабоченно спросил Андрей.

— Нет, Андрюшенька, — твердо сказала мама, прокашлявшись. — Лесенька расстроится. Это я так, с холоду в тепло. Дай мне пшикалку.

Андрей подал ей небулайзер. Он увидел в толпе Костика. Тот тоже заметил их, подошел, озабоченно глядя на Татьяну Денисовну. Бросил несколько вопросов о состоянии ее здоровья, напомнил пройти обследование у него в клинике. Маме стало легче, у нее блестели глаза, она с восторгом оглядывалась вокруг. В вестибюле дореволюционного здания, когда принадлежавшего мужской гимназии, и впрямь было на что посмотреть, его украшали чудом сохранившаяся лепнина, мозаика на одной из стен, гипсовые бюсты композиторов по углам.

— Пойдемте, — сказал Костик. — Зал открыли.

Они начали подниматься по широкой лестнице. Андрей пропускал вперед большую часть зрителей, зная, что Леся заняла им места.

Она стояла на зеркальной площадке, от которой лестница расходилась затем к двум входам в зал. Только то, что рядом медленными трудными шажками шла мама, помешало Андрею застыть и… стоять с ошеломленным видом, впитывая увиденное. На Лесе было графитно-черное длинное платье, узкое до колен, а потом расходящееся лепестками к ступням и открывающее стройные щиколотки. Платье обтекало ее, струилось вниз, играло складками, когда она нервно поправляла юбку, вглядываясь в текущую к ней толпу. Андрей увидел сразу все: мраморную шею, фигурные ключицы, песочные часы талии, бутон бедер. Мама остановилась, прерывисто задышав, и Андрей смог несколько бесконечных минут любоваться девушкой на лестнице. Леся увидела их и радостно замахала. Кто-то подошел к ней и заговорил. Она повернулась спиной. Волосы локонами лежали у нее в вырезе платья, прикрывая обнаженные лопатки. Значит, вот, что видел Марк, когда они оставались вдвоем, вот от чего он не мог оторваться: от всех этих изгибов тела, и сочных губ, и вееров ресниц, подчеркнутых темной тушью, от плавных очертаний рук и груди.

Костик, ушедший вперед, вернулся, проследил за взглядом друга. У Андрея нашлись силы, чтобы кивнуть в сторону Леси, выговорить:

— Понял теперь? Вот так мы и познакомились.

Петровский внимательно посмотрел на Лесю. Она уже спускалась, подхватив складки платья:

— Все в порядке? Я волновалась!

— Красавица! Царица медной горы! — всплеснула руками Татьяна Денисовна.

Леся засмущалась, бросила косой взгляд на Андрея.

— Костику меня отдай, Андрюша, Костику, — сказала мама. — Возьми Лесеньку под руку.

Дальше маму повел Петровский. Леся что-то говорила Андрею о том, где посадит Татьяну Денисовну. Он смотрел на нее и досадовал, что не заехал к ней домой и не забрал свою оптику. Маме захочется пополнить впечатлениями свой старомодный фотоальбом. Впрочем, есть камера на телефоне.

— Ой, боюсь, долго не высижу, — виновато сказала Татьяна Денисовна, покашливая.

— Ничего, — улыбнулась Леся, — я в третьем номере аккомпанирую. И в четвертом. И первые два номера тоже хорошие.