Пусть это буду я

В молчаливом потрясении они стояли посреди Люсиной спальни. Как и на всех остальных этажах, здесь были лишь голые потрескавшиеся стены с крошащейся штукатуркой, вспучившиеся и перекосившиеся двери, усеянный кирпичной крошкой, камнями и стеклом паркетный пол. С грязно-серых потолков свисали ошметки слоящейся краски и оборванная проводка. И если здесь и существовала жизнь, то с тех пор прошел уже не один десяток лет.

Подобная картина была везде: в каждой квартире и каждой комнате. Кое-где попадалась старая, годная лишь для свалки мебель, матрасы и пустые рамы зеркал.

Исключение составляла только квартира Гончара на втором этаже. Обстановку в ней условно можно было назвать жилой. Однако выглядело все по-нищенски убого и жалко. Просиженная выцветшая мебель, грязные мутные окна, запах лекарств и старости. Здесь они нашли десяток набитых одеждой коробок, несколько книг, действительно принадлежавших перу Олега Васильевича Гончара, и несколько трехлитровых банок с советской мелочью.

Единственное место во всем доме, оставшееся неизменным, – пятый этаж, который в сравнении с остальной обстановкой, по их воспоминаниям, сохранился лучше всего: горы пивных банок, разбросанные игрушки, журналы, пластинки и даже один манекен.

Поднявшись до верха, брат с сестрой снова спустились в квартиру, которую считали своей. Все это время, находясь в глубоком эмоциональном потрясении, они почти не разговаривали.

– Нет, ну, предположим, это постановка или розыгрыш, то даже при всем желании за одну ночь невозможно устроить такую разруху, – недоумевал Коля.

– Мы же не могли все это время жить здесь. – Люся отказывалась верить своим глазам.

– Но где-то же мы жили?

– Не спрашивай меня ни о чем, еще немного – и я просто заору в голос. – Люся остановилась возле окна, как стояла каждый день с момента их приезда и смотрела на ту же улицу, дом напротив и город за ним, которые в отличие от этого дома ни капли не изменились. – Ты уверен, что это не снится нам прямо сейчас?

Коля выглянул из-за ее плеча на улицу.

– Я больше ни в чем не уверен. Думаю, нам нужно возвращаться домой к отцу. Кажется, Москва нас победила.

– А как же твой универ и поступление?

– Даже если я пройду по баллам, то у пилотов очень строгий отбор по психике, а после всего, что случилось, я завалю любую комиссию.

Люсин взгляд прощально скользнул по привычному городскому пейзажу: историческим фасадам, улицам, светофору. Тяжело вздохнув, она направилась к выходу, но потом, словно опомнившись, кинулась обратно к окну.

– Коль, он там. Этот человек так и сидит. Мы видели его все время, и он нас видел тоже.

– И что?

– Нужно пойти к нему и спросить, что здесь было. Он не может не знать.

Коля замер, задумавшись.

– Если он, конечно, живой. По правде говоря, в свете последних событий я уже ничему не удивлюсь.

Дом, в котором жил «человек из окна», был очень похож на дом Гончара. Такой же закрытый двор-колодец, только с двумя подъездами и автомобильной парковкой за решетчатыми воротами, возле которых двойняшкам пришлось простоять около пятнадцати минут, пока оттуда не выехала машина и они не успели проскочить, пока ворота закрывались.

Приблизительно прикинув по расположению окон номер квартиры, они нажали кнопку домофона. Спустя несколько гудков им ответил бодрый женский голос.

– Здравствуйте, – сказала Люся. – У вас в квартире живет человек, который все время сидит возле окна; у нас тут кое-что случилось, и мы очень надеемся, что он мог стать свидетелем нашего происшествия.

Объяснение прозвучало по меньшей мере странно, в особенности если они ошиблись квартирой, однако девушка сказала:

– Сейчас узнаю. Подождите.

Ее не было около минуты.

– Вы еще здесь? – спросила она.

– Да! – отозвались брат с сестрой в один голос.

– Тогда проходите.

На пятом этаже их встретила девушка с розовыми волосами в ярко-синем ситцевом халате с коротким рукавом и пластиковых шлепках. Она явно была кем-то из обслуги. Завидев ребят, приветливо улыбнулась.

– Вам повезло, что Ольга Васильевна не спит.

Девушка проводила их в просторную светлую комнату с большим круглым, застеленным тканевой скатертью с длинной бахромой столом, в центре которого стояла пузатая ваза с розовыми пионами.

Возле окна с левой стороны сидела седоволосая женщина в инвалидном кресле, и когда она повернулась к ним, Люся ахнула: лицо ее было точной копией Гончара.

– Вы его сестра? – вместо приветствия выдал не менее удивленный Коля. – Ольга? Та самая, которая упала из окна и погибла?

Женщина тихо улыбнулась и кивнула.

– Да, та самая, которая упала, но не погибла.

– Простите, что мы вас побеспокоили, – все еще находясь под впечатлением, выдала заготовленное Люся. – Мы знаем, что вы много времени проводите возле окна, и хотели бы у вас спросить нечто, что может показаться вам странным…

– Странностей для меня не существует, – так же мягко произнесла женщина и медленно подъехала к ним.

Вблизи она была еще сильнее похожа на своего брата: те же живые темные глаза, курносый нос и густые брови.