Пусть ярость благородная

Ну вот – прошло минут сорок, и дамы собрались, оставляя здание школы на бородатого сторожа. Ничего, моя бывшая за хлебом вдвое дольше собиралась. Я-то думал, что для переноски вещей придется послать за матросами со «Страшного», а тут оказалось несколько жиденьких стопок книг, коробка с мелом, свернутая карта да глобус. Фсе. Личные вещи – сиротский фанерный чемоданчик. Да, беда с образованием в Расее, беда. Мои парни беспощадно отобрали у дам все тяжелое, операция захвата удалась на славу – учительницы даже и не пикнули. Даже мичман Акинфиев взял в левую руку связку книг. Но обратно мы шли дольше – дамы в длинных до земли юбках не успевали за нашим размашистым шагом, пришлось немного притормаживать. Немного – это раза так в два. Давненько вот так с женщиной не ходил, отвык. По пути на нас глазели все кому не лень – ага, человек в штатском и пять офицеров сопровождают куда-то учительниц «с вещами». Хотелось бы послушать, о чем они шушукались, когда мы проходили дальше… явно же шел за нами какой-то шепоток.

На миноносце проблем не было, почти. Только боцман чего-то ворчал про «баб на корабле».

На Элиотах сдали пополнение на руки любезной Дарье Михайловне, передав указание товарища Одинцова – «приютить, накормить, обогреть, приодеть». Кислюк с ними по службе общаться будет, а в быту Дарья Михайловна их добрый ангел. Представляю, какой у учительниц был шок, ведь поселили их в том кубрике на «Вилкове», где уже жила женская часть коллектива с НПО «Радиант».

Часть 8. Встреча на Байкале

22 марта 1904 года, полдень. ж/д станция Байкал. Поезд литера А

Определённо начинаются самые дикие места. Вот уж сорок вёрст ни одного полустанка, лишь угрюмые утёсы да мрачный заснеженный лес. Дорога прорублена в скальных склонах вдоль крутого берега Ангары. Последние вёрсты в сплошном тумане, река парит. Значит, лёд здесь уже сошёл. Александр Михайлович оторвал взгляд от вагонного окна. Не соврал, видно, начальник дистанции, как бишь его? Забыл, ну да Бог с ним. Сегодня паром-ледокол «Байкал» совершит первый рейс после суровой зимы, дабы доставить царский литерный поезд на восточный берег. Да, здесь, за тысячи верст от ближайшего моря, ходит по озеру гигантский ледокол в четыре тысячи тонн водоизмещением, размерами уступающий лишь знаменитому «Ермаку». И не простой ледокол, а железнодорожный паром, связующий собою два отрезка Транссибирской магистрали, обрывающиеся пока что на берегах Байкала. Несколько лет назад о нем в восторженных тонах писали во всех газетах. Построен он был в Англии, фирмой Армстронга, собирали его здесь по частям. Только вот оказалось, что мощности этому гиганту все же не хватает, чтобы преодолевать здешние льды, и посему зимою паром стоит у причала. Служит лишь маяком для тысяч троечников, что всю зиму возят грузы через озеро.

Порт Байкал, теснящийся на небольшой террасе под крутою сопкой, встретил Великих Князей пронизывающим ветром. Приехали! Парящая вода простиралась лишь в сторону истока Ангары, сам Байкал был скован льдами. На ледяной глади виднелись десятки людей, лошадей, саней. Чёрные цепочки бесконечных обозов уходили за горизонт. Пути на станции оказались забиты товарными вагонами, платформами с камнем, строительным лесом и сортовым металлом. На западном участке Кругобайкальской дороги, от порта Байкал до Култука, сейчас вовсю кипит работа. К осени он должен быть отстроен, тогда и надобность в переправе отпадёт, а ведь там одних тоннелей необходимо построить аж сорок штук. Помимо прочих, там работают итальянские и албанские каменотёсы; каково им, к сибирским холодам вовсе непривычным?

Встретивший важных персон начальник Байкальской переправы, инженер-механик Заблоцкий, на вопрос о готовности парома лишь обескуражено развёл руками.

– Увы, ваше императорское высочество. Паром «Байкал», согласно депеше из Иркутска, сейчас обкалывают ото льда, к обеду закончат, и он будет готов развести пары, как мне приказано. Но… боюсь, состояние льда может не позволить…

– Постойте, нас заверили в том, что паром полностью готов к открытию навигации!

– Паром готов, ваше высочество, – обреченно произнёс Заблоцкий. – Если угодно, пожалуйте в царский салон. Я сейчас же распоряжусь начинать погрузку состава. Но должен вам сообщить, толщина льда уже в трех верстах от порта достигает двух аршин и даже более, что совершенно непреодолимо без применения динамита. Это займет много времени. Вот если постоит солнечная погода, дней десять, тогда льды ослабнут-с…

– Десять дней ожидать здесь? – воскликнул Михаил. – Это невозможно! К тому времени мы должны непременно быть в Порт-Артуре, а не в Порт-Байкале.

– Позвольте, Станислав Александрович, – Александр Михайлович начинал сердиться. – Если лёд до сих пор настолько толст, отчего же тогда закрыта ледовая железнодорожная переправа, которая, насколько мне известно, действовала в течение зимы?