Пусть ярость благородная

Тук-тук, тук-тук – стучат колеса по стыкам. Здесь, в заволжских степях, весна уже вступила в свои права, и мимо вагонных окон величественно проплывали зазеленевшие поля и луга. Время от времени показывались небольшие березовые рощи, тоже покрытые нежно-зеленым пухом новорожденных листьев. Великий Князь Александр Михайлович вышел в коридор. У вагонного окна стояла Великая Княгиня Ольга и задумчиво смотрела вдаль, кутаясь в теплую шаль. Последние два дня Александр Михайлович совершенно не узнавал свою племянницу. Куда-то делась ее беспечная веселость, Ольга стала задумчивой и неразговорчивой, часто подолгу смотрела в окно, будто хотела найти там ответы на какие-то свои вопросы. Один раз Александр Михайлович слышал через перегородку, как она долго разговаривала со своей горничной. Он не понимал, какие общие темы для разговора могли найтись у принцессы из дома Романовых и малограмотной деревенский девушки, в обязанности которой входило расчесывать принцессе волосы и содержать в порядке ее белье. Вот и сейчас Великая Княгиня Ольга опять, как загипнотизированная, неподвижным взглядом смотрела через окно. Великий Князь привлек ее внимание деликатным покашливанием. Ольга повернулась на звук, не прекращая кутаться в шаль.

– Ах, это ты, Сандро, ты меня напугал…

Великому князю даже показалось, что его племянница больна, слишком уж неестественным был ее вид.

– Скажи, Ольга, может, тебе нездоровится? Ты так странно себя ведешь, что я уже начинаю беспокоиться за тебя…

– Нет, Сандро, не больна, а если больна, то не телесно… я просто не знаю, как сказать.

– Скажи, что гнетет тебя, скажи как можешь, как умеешь, но сначала пройдем в мое купе – неуместно на серьезные темы говорить, стоя в коридоре.