Пусть люди вымрут!

Дым сгустился еще сильнее, хотя казалось, что это невозможно. Вытянулся столбом вверх, закружился в вихре, вертясь все быстрее и быстрее. Постепенно внутри стали проступать очертания человеческой фигуры, все четче и четче. И как только в них начала узнаваться женская фигура на корточках, дым словно по команде остановился. Фигура встала на ноги, открыла рот — и все черные клубы без остатка втянулись в зев страшной женщины. Невысокая, с бледной, почти белой кожей, одетая в просторный серый плащ.

Сама Смерть.

Санду еще мгновение сопротивлялся обмороку, но лишь Смерть ступила к нему на шаг — послушно грохнулся на землю.

Женщина подошла поближе, оценила фигуру бандита и осталась недовольна. Пнула тело ногой и двинулась обратно к коляске. Спустя минуту раздался испуганный храп лошади, потом воздух вспорола острая сталь — и жизненная сила румынской полукровки оросила вымороженную землю. Фигура в плаще жадно присосалась к дымящему потоку, насыщая свое тело потерянной в переходе силой.

А бандит по имени Санду так и не узнал, что Смерть не забрала его лишь потому, что был он ростом мал, да фигурой хлипок. Не было в нем сколько нужно крови — вот и весь сказ.

Если со стороны Валахии горный хребет начинался постепенно, с предгорий и холмов, то Трансильванию он окружал чуть ли не отвесной стеной. Из-за крутизны спуск с проклятого высокогорья Фэгэраш затянулся, и в тепло низины команда Флавия добралась уже под вечер, когда дарующее это тепло солнце почти закатилось за верхушки западных гор.

Они вышли в живописную долину — сплошь из поросших лесами холмов. Тут и там, насколько хватало глаз, мелькали маленькие речушки, прихотливо извивающие свои тела и берущие начало в снеговых шапках высокогорья. А вот жилья на холмах не было. Брашов стоял дальше в долину, прилично правее от места, где команда Флавия спустилась с гор. Сейчас же перед ними, насколько можно было видеть, расстилалась долина. Сначала она шла более-менее прямо, а потом расходилась в двух направлениях. Левее — дорога к главному перевалу, правее — выход на более-менее ровную землю, далее к городам Бран и Брашов.

− Предлагаю привал, − сказал Флавий, оглядывая своих спутников.

Вампир натерпелся от дневного света, и весь спуск сквозь зубы ругал безоблачную погоду. От силы и ловкости на свету не осталось и следа, и сложные участки спуска он преодолевал последним, уступая даже измотанной Гизе. Флавию дневное светило тоже добавляло хлопот, но оно хотя бы согревало, и в полумеханическое тело вернулась былая легкость. Ребро, воздушная камера и сердечный насос уже почти залатались, и теперь Флавий мог дышать в полную грудь и двигаться в полную силу.

Ну а Гиза держалась на ногах из последних сил. Собственно, из-за нее Флавий и затрубил привал. Было видно, что гордость не позволяет арабеске затребовать пощады, но еще час-другой пешего перехода — и девушка просто рухнет на камни.

Ни вампир, ни арабеска, против привала не возражали. Мариус нашел уютное местечко под раскидистым деревом, Флавий распаковал походный инвентарь и принялся готовить немудреный обед из консервов, которых они набрали с собой в дорогу. Кое-чем они перекусили ночью, но это были жалкие крохи.

Гиза свернула свой плащ, положила на траву под деревом и прилегла, свернувшись в клубок, ну прям домашняя кошка.

− Никто не возражает, если я немного…

− Никто, − оборвал Флавий. − Спи. Я разбужу, когда еда сготовится.

− Я действительно немного…

Уснула девушка еще до того, как ее последнее слово долетело до товарищей. Флавий достал из сумки свой походный плащ и набросил на арабеску. Она измотана донельзя, ослаблена и истощена. Еще не хватало чтоб застыла по ночной прохладе.

− Как ты думаешь, сколько нужно войскам, чтобы прорваться через перевал? − спросил Флавий у круда, возвращаясь к приготовлению обеда.

Вампир пожал плечами.

− Я не с-силен в тактике. Может быть, два дня, а может быть, и неделя. Зависит, как будут действовать. Пойдут н-напролом − положат своих, но дальше Рукара не пройдут. Там очень узко, п-протиснуться даже когортой не сразу получится.

Флавий призадумался, механически размешивая в котелке содержимое трех банок — горошек, картофель и мясной сбор.

Наиболее удачное время для вынюхивания и разнюхивания − когда мятежники особенно озадачены прорывом легионов. Непременно ослабят бдительность в тылах, а это отличная лазейка. Римские когорты не полезут в самоубийственный штурм — совершенно понятно. Но и не нужно. Командиры легиона Эдельвейс, состоящего из опытнейших горных егерей, точно придумают что-то особенное. Если уже не придумали. Значит, на все про все остается два-три дня, вряд ли больше. Очень мало.

Ужин сготовился через час, но Гизу будить не стали. Флавий и Мариус прикончили свои порции, а положенную арабеске оставили в котелке, придвинув к тлеющим углям прогоревшего костра — чтоб не остывал.

На небе проступили звезды. Не такие яркие и колючие, как в оставшихся за плечами горах, но тоже полные сил и сияния. Странное дело, но здесь, в Валахии, небо было намного чище, чем в Риме. Хотя широта куда как выше, чем на родине.