Пусть мята напомнит тебе... (СИ)

— Поздравляем, — как-то грустно сказал Шелест.

— Извини, — замялась я.

— За что? — хихикнул он, мечтательно закатывая глаза. — Такие эмоции!.. Я прям…

Шака прокашлялся и опасливо отодвинулся от вампира. Видимо ночка у них прошла не менее впечатляюще. Во всяком случае, на оборотне оставило отпечаток.

— Мы вовремя удрали. А Тося, с вёдрами не смогла, — пояснил свою недоверчивость по отношению к другу он. — Хотя, она осталась довольна.

— А ты то чем расстроен? — возмущался Шелест.

— Спать во дворе, как последняя псина, я отвык. — Огрызался парень.

Наставник растянул на физиономии такую улыбку… Ярче моей. Только Шака выглядел опечаленным.

— Ори, мы тебе ещё нужны? — заговорил оборотень. Я поняла, почему они до моего появления сидели мрачные.

— Всегда, — ответила я, стараясь не смотреть им в глаза. Ведь иначе, оба друга сразу смекнули бы к чему веду беседу. — Вы у меня не в печёнках застряли, как думают некоторые, а здесь. — Похлопала себя по груди ладонью, чтобы показать укромное место, где спрятана память о них. — Но я не могу вечно удерживать вас рядом. Выбирайте свой путь. И когда с Иной будет покончено, постарайтесь получить от жизни всё, не думая обо мне.

— Ты… — заподозрил Шелест.

— Я, — весело кивнула. — Я предлагаю праздновать!

Глава 21 Оглянуться — значит струсить

Друзья пили вино, не обращая внимания на горечь. Сегодня она была везде: в кубках, в словах, в сердцах. Мы пытались шутить. Особенно преуспел Шака, в какой-то момент подставивший Шелесту вместо стула вазон, в который вампир неприминул рухнуть задом и застрять. Потом ходил за Фаей и просил её помочь. Подруга, если бы была трезвая, взяла бы маленький молоток… А так: сначала предложила полить вампира маслом или жиром, чтобы сам выскользнул.

— Остаётся его ощипать и на сковороду положить, — прокомментировал оборотень. И следующую гениальную идею Фаи мы смогли осуществить лишь спустя время, когда нетерпимые друзья набегались. Или наползались — Шел ведь был измазан с ног до головы жиром! Затем сестра взяла молоток… Одолжила у кузнеца. Большой такой! Прицелилась.

Шелест сразу согласился с тем, что прилипший к его заду сосуд совершенно ему не мешает, наоборот, даже украшает со спины, делает привлекательнее и вообще является очень удобной штукой, заменяющей в походе табурет. Мы с Войкой и Шакой катались от смеха под столом.

В попытке улизнуть от сестры через окно, вампир всё же освободился, разбив вазон об раму.

— За свободу! — прозвучал очередной ехидный тост от оборотня.

— За справедливость! — предложил свой тост Шелест и продемонстрировал работу справедливости, треснув парня.

— За вас! — свой кубок я подняла во имя и благо друзей. Сделала крошечный, притворный глоток и дождалась, когда они осушат кубки. Потом товарищи неуверенно сели на за стол. Пытались шутить и незаметно для себя уснули. Я полюбовалась ими, спящими, такими славными и беззащитными. Поднялась и ушла, прикрыв дверь. Меня ждал Тай. Он не присутствовал на попойке из-за траура. Впрочем снотворное зелье я прихватила и для него.

Король сидел на кровати и смотрел на собственные ноги.

— Привет! — мы целый день не виделись. Я соскучилась. Обняла его, поцеловала. — Устал?

— Да, но не совсем. Иди ко мне, — зачем-то попросил он, и сам же перекинул меня на подушки…

Ласки вымотали его окончательно, и он лёг на живот, позволив мне водить пальцами по обнажённой спине.

— Завтра заканчивается срок, отведённый для решения, — проговорил Тайрелл. — Чиновники хотят сдаться. Они буквально сейчас готовы пойти и упасть на колени перед армией. Я сказал, что, если они будут устраивать панику, лично выброшу их к границе, опробовать на собственной шкуре действие последнего изобретения Канония.

— Испугались?

— Ещё бы, — хмыкнул король. — После вашей последней выходки его все боятся. И тебя…

— Славно. Я войду в историю, как амазонка, запугавшая весь царский двор! — оценила перспективу я. — Повесишь мой портрет где-нибудь в мрачном уголке, среди паутины. И как только кто-то проштрафится, веди посмотреть на него.

Тай повернулся ко мне лицом. Смеяться с моих неудачных шуток у него не было настроения.

— Ори, если они прорвутся, ты же не полезешь на рожон? — испортил счастливый вечер своим вопросом он.

— Не полезу, — пробурчала я. — Что я дура, по-твоему?

Он не стал отвечать на последний, риторический, вопрос. Лишь крепко прижал к своей груди, поцеловал в макушку и сказал:

— Я не хочу тебя потерять.

— А я тебя, — слова вырвались с такой болью и обречённостью, что я чуть не расплакалась.

— Завтра всё изменится, — словно зная, сказал Тай.

— Не думай об этом, — поцеловала его я, дотянулась до кубка с графином, налила воды и кое-что ещё. Подала ему. — Вот выпей и успокойся. Всё будет хорошо.

— Опять мята и ромашка? — нахмурился король.

— Совсем немного.

Он выпил. Откинулся на подушку. А через пару минут, как любимый уснул, я уже одевалась.

* * *