Пусть посмотрит в глаза граница

На станции, ясно, ничего не переменилось. Газета на стенде висела всё та же, старая. И глаза преступника с заиндевелой листовки глядели всё так же нагло, ненавидяще.

Алёша снова вспомнил тамбур. Такие же самые! Лицо, может, и другое. Но глаза были те, одинаковые. И ухмылка всё та же. Может, у всех у них взгляд один, всё одной злобой пропитано?

А вдруг?.. Лёгкий жарок прохватил Алёшу: а если упустил? Он снова увидел покачивающийся вагон, приоткрытую дверь…

«Отчего тот, в вагоне, глядел с такой опаской и лютостью? И кто сказал, что преступника давно поймали? А раненый капитан? А угнанная машина? Небось где-нибудь ещё ходит…» - подумал Алёша, отходя от стенда, вздохнул. И проснувшееся тревожное чувство насторожило и заставило прислушаться ко всему этому ночному пространству.

Однако было на станции всё-таки хорошо!

Освещённое здание вокзала молодил первый сверкающий иней, а за вокзалом начиналась темнота, в которой морозноморозно, уже по-зимнему, над тайгой и над сопками горели скопища звёзд. Дыхнёшь - и весёлый клуб пара так и катился к этим звёздам.

Алёша поднял голову: где-то далеко вверху с протяжным покрикиванием тянулась в сторону границы запоздалая стая перелёток.

- Вот вам и зимний привет,-сказал кто-то за углом. Тут же запахло свежим гуталином, и на свет вышли несколько гарнизонных офицеров, а вместе с ними молодая женщина - в сапожках, в сером пальто и повязанная светлым платком.

- Да, похоже на зиму! - звонко сказала она, выдохнув лёгкую струйку пара.

- Ну так пойдёмте с нами в тепло? Поужинаем,- сказал офицер с небольшим чемоданчиком в руке.

- Спасибо! Побуду здесь! - сказала она.

- Ну, как хотите,-с сожалением улыбнулся офицер, отдавая ей чемоданчик.-А лучше бы с нами, - И он кивнул на прощание.

Оставшись одна, женщина прошлась по тёмной стороне сквера, счастливо вглядываясь в звёзды, потом задержалась у стенда, безразлично скользнула глазами по преступной физиономии и, увидев мальчика, посмотрела на его свитер, сапожки и то ли весело, то ли просто с добром спросила:

- А ты куда, молодой человек?

- Домой! - так же просто ответил Алёша.

- Далеко ли?

- До санатория!

- Смотри-ка! А я думала, только мне, горемычной, туда! - живо сказала она.

«Ничего себе, горемыка! - усмехнулся Алёша.-В глазах одно озорство и радость!»

Она прошлась, подумала и резко повернулась на каблучках:

- А добираться долго ли?

- Так, если подвернётся товарняк, с полчаса, ну час! -сказал Алёша.- А пешей часа три, четыре! Автобус-то утром будет.

- А пешей не страшно? - Она заглянула ему в глаза.

- А чего страшного? Рысь только по сопкам ходит. Кабан где-нибудь в буреломе спит,-ответил Алёша. Про тигра он не сказал.

Тёмные глаза её вспыхнули, продолговатое красивое лицо заострилось.

- Так, может, махнём? - спросила она с озорством, так что сразу было видно, что он ей пришёлся по духу.

- Махнём! - рассмеялся Алёша: он и в одиночку подумывал, а вдвоём-то, да с такой бедовой спутницей, чего не махнуть!

И, протянув руку к её чемодану - не женщине же тащить,-вдруг спросил:

- А пропуск в зону есть?

- Найдётся, - успокаивающе ответила она, измерив Алёшу любопытным взглядом.- А чемодан пока не надо. Пока могу сама.

Они вышли за станцию - в ночь, услышали, как хлопнула сзади дверь вокзала, кто-то огорчённо сказал: «Пропала, и всё»,- окунулись в темноту.

Вот когда звёзды разгорелись самым жарким пламенем! Заискрились слева, справа, сверху.

Спутникам шагалось бодро, легко, в удовольствие. Кое-где срывался навстречу бойкий ветер и осыпал их первой серебристой пыльцой, потом разбегался в обратную сторону и укладывал белые сверкающие полоски вдоль обочин. Но на такой ветер и идти было просто любо. Весь мир лежал перед тобой глубокий, мерцающий, жаркий.

Сначала спутница покосила на Алёшу глазом: не плутает ли. Но шёл он твёрдо, зная куда, и она, резко вдохнув и потерев раскрасневшиеся щёки, призналась:

- А я ведь в первый раз в такой дороге, - И засмеялась: - Даже не верится! Рыси, кабаны, сопки. И не думала! Жила неподалёку, а вот быть - не была.

- А чего ж в такую пору? - вдруг озадачился Алёша.

- Да так, пришлось,-Она усмехнулась и остановилась отдышаться.- Когда-то переболела, да по глупости не вылечилась, а теперь еду подышать соснами, сопками, попить вкусной воды… И вообще…- сказала она, заглядывая вперёд - в новую жизнь.

Алёша понимающе кивнул.

Стало видно, как через всё небо, что-то отыскивая, бежит спутник.

- А вы по работе кто? - спросил Алёша, забирая у неё чемодан.

- Учительница! - сказала она и улыбнулась,-Больная учительница!

- Вот здорово-то! - крикнул Ломоносов.

- Что здорово? Что больная учительница?

- Да нет! Здорово, что учительница! А по какому? - сразу же поинтересовался Алёша.

- По литературе и по языку.

- А историю и иностранный можете? - спросил он неожиданно для себя самого.

Она посмотрела на него с каким-то новым любопытством, словно что-то узнавая, и сказала:

- Если постараться - смогу,-И вдруг, сдвинув брови, будто убеждая себя, прочитала:

Пусть посмотрит в глаза граница -
Всё сумею и всё смогу!

Слышал такие стихи?