Пусть тайга ко мне привыкнет

Но кот и ухом не повёл. Этого неслуха давно следовало наказать: с тех пор, как они на теплоходе, он совершенно отбился от рук.

— Ах, так! Ну, погоди! — и Витька сбежала по трапу следом за котом.

Вахтенный матрос на берегу играл с рыжей стариковой собачонкой: он бросал палочку, а собачонка, весело подлаивая, пускалась за ней, хватала и несла обратно. По всему было видно, что встретились они не первый раз и обода игра нравилась. Ни собачонка, ни вахтенный' матрос не обратили внимания на пробежавших мимо Степан Иваныча и Витьку.

Тем временем Митрофан Игнатьевич и старик Митрич закончили разговор, Митрич сошёл на берег, а кок тётя Таня вернулась с охапкой щавеля. Вахтенный поднял трап, и «Калинин» отошёл...

Наши мамы всегда знают, когда с нами случаются неприятности. Как им это удаётся? Неизвестно. Все они, наверное, немного волшебницы.

Так или иначе, но Людмила Петровна стала искать Витьку, как только теплоход прогудел на прощанье своё «У-хо-жу-у!»

Она обежала обе палубы, заглянула в салоны, опросила всю команду: «Вику не видели?» и наконец, очень обеспокоенная, постучалась в капитанскую каюту.

Наверное, у неё был сильно встревоженный вид, потому что Митрофан Игнатьевич сразу же спросил:

— Что случилось?

— Викуша пропала... Витька...

Митрофан Игнатьевич не стал задавать глупых вопросов, вроде: «Что вы говорите?!» или «Не может быть!» Он быстро нажал какую-то кнопку и сказал:

— Внимание команде теплохода «Калинин»! Пропала девочка Вика Турабова, шесть лет. Обыскать теплоход. Вахтенному через десять минут доложить.

Естественно, Витьку на «Калинине» не нашли.

Больше того, обнаружилась ещё одна пропажа: исчез ехавший с девочкой кот. Об этом сообщила тётя Таня. Первый раз за всё время плавания он не явился к моменту приготовления мясных биточков.

Вахтенный матрос Вася доложил капитану обстановку очень скучным голосом: с Митрофаном Игнатьевичем он плавал не в первый раз и хорошо знал его характер. Теперь до конца рейса ему обеспечена «интересная» работа — мыть посуду и чистить картошку на камбузе, то есть, кухне.

Пока на «Калинине» искали пропавших, Витька гонялась за котом.

— Степан Иваныч! Степаша! Иди сюда! Кис-кис... — звала Витька самым нежным голосом.

Но Степан Иваныч словно ничего не слышал. Прижав уши и вытянув хвост, он жадно втягивал жаркий воздух. Пахло мышами и ещё чем-то незнакомым, но необыкновенно вкусным. Выяснить! Узнать! Схватить!!! Степан Иваныч осторожно и очень умело, будто он всю свою жизнь охотился, а не спал на кухне благоустроенной квартиры, пробирался в этих зелёных, замечательных джунглях.

И пришлось бы Витьке распрощаться с белым котом с рыжинками на хитрой морде, если бы у неё не появился неожиданный помощник.

Она вдруг услышала, как впереди что-то шумно задвигалось, завозилось и стало быстро приближаться.

Конечно, она немного испугалась, но в эту самую минуту прямо ей под ноги выскочил взъерошенный Степан Иваныч и в один миг забрался на плечо. Следом из зарослей выкатилась рыжая собачонка старика Митрича.

Собак Витька никогда не боялась и могла подружиться с какой угодно. Они, по-видимому, это чувствовали и даже не пытались её пугать. Поэтому собачонка завиляла своим крендельком, пританцовывая на месте, и несколько раз тявкнула, словно объясняя, как всё получилось.

Витьке стало смешно. Она присела и погладила помощницу, приговаривая: «Умная какая собачка, Степан Иваныча вернула. Умная, умная...»

Собачонка в свою очередь увёртывалась и норовила лизнуть Витьку в нос.

Степан Иваныч не разделял общего веселья и предпочитал держаться от «умницы» подальше.

Теперь, когда Степан Иваныч был пойман, Витька подумала о двух вещах: что таких красивых цветов, как на этом лугу, она никогда не видела, и что мама, наверное, волнуется, потому что Витька убежала без разрешения. Но если вернуться с букетом, ей, может быть, даже не попадёт, потому что цветы мама очень любит.

И Витька с увлечением принялась за осуществление своего плана. Прощальную «калининскую» песенку она, как ни странно, не слышала...

— Шарик, Шарик! — послышалось где-то рядом.

Собачонка тявкнула, давая знать, где она, но не убежала, не захотела расставаться то ли с Витькой, то ли со Степан Иванычем.

Трава зашелестела, и Витька увидела того белоголового старика, с которым так непонятно разговаривал Митрофан Игнатьевич.

— Ты что тут делаешь? — строго спросил он. Витька почему-то оробела:

— Дедушка, я цветочки рву. Нельзя, да? Я не буду...

— Ты с «Калинина»? — Митрич нахмурился ещё больше.

— Да... — растерянно подтвердила Витька, не понимая, чего он сердится.

— Ушёл твой теплоход.

— Ушёл?.. — Витька не сразу поняла смысл этого слова, а когда поняла, залилась слезами и стала звать маму, как все мальчишки и девчонки в таких случаях.

Шарик сочувственно подлаивал, а Степан Иваныч недовольно мурлыкал: Витькины плечи вздрагивали, и ему было неудобно — того и гляди свалишься.

— Будет, — сказал Митрич и погладил Витьку по голове. — Айда на берег. Возвернётся Митрофан Игнатьевич. Непременно.