Пусть всегда светит солнце

— Не знаю. Наверно, просто пугает… Знаешь что, Кулар, поезжай к Монгушу и расскажи, о чем тут говорил Самба. Странно, что он появился в этих местах. Он давно откочевал в горы и здесь не показывался.

4

Время шло, а капитан Кушнарев все еще не мог найти потерянный след. Выставленные им секреты в ущелье и на перевале, закрывшие выходы с горных пастбищ, ничего не обнаружили. Не дали результатов прочесывание чайлагов и опрос чабанов. Да разве найдешь человека в горах, в зарослях? Можно десятки раз пройти около него и не заметить. Но капитан не отчаивался. Секреты он не снимал, осмотр пастбищ продолжался.

Громкий топот копыт во дворе отвлек Кушнарева от его мыслей. Он подошел к окну. У коновязи стоял спрыгнувший с лошади Монгуш. Капитан вышел на крыльцо.

— Что еще случилось? — спросил он, взглянув на взволнованное лицо ефрейтора.

— Товарищ капитан, — начал докладывать Монгуш, — я с отцом разговаривал. Подозрительные вещи он о шамане рассказывает.

И Монгуш рассказал капитану о посещении Самбой Харакпена.

— Самба ускакал, — закончил он. — А после него в тех местах появилась сибирская язва. Ее никогда там не было.

— Сибирская язва? — переспросил Кушнарев. — Тогда все ясно. Надо сейчас же обыскать юрту шамана.

Но когда пограничники добрались до становища шамана, юрта была пуста — ни Самбы, ни Кара-бая в ней не оказалось.

5

Кулар стоял около ствола столетней лиственницы, сжимая в руках карабин и пристально вглядываясь в темноту. Ныли ноги, от усталости болела спина, хотелось потянуться, прилечь на землю, но Кулар даже не шевелился. У ног его, опустив голову на лапы, лежал Волчок— огромная рыжая лайка. Где-то далеко за горами брезжил рассвет, но Кулар с трудом различал небольшую трону, ведущую к водопою. Казалось, тишина непроницаемой стеной окружила тайгу — ни звука, ни шороха, ни ветерка.

Вдруг Волчок насторожился, шерсть на загривке вздыбилась. Кулар взглянул на него и прислушался: ничего не было слышно. Но Кулар знал, что Волчок напрасно не насторожится. Вот и он уже явственно различил тихий шорох, сухой треск сломанной ветки.

Сердце Кулара забилось часто-часто, когда он увидел в кустах клыкастую голову кабана. Медленно подняв винтовку к плечу, он повел стволом. Грянул выстрел, и все исчезло.

«Неужели промазал?» — тревожно подумал Кулар, вгоняя в ствол новый патрон. Он знал, каким опасным становится раненый кабан и с какой яростью он набрасывается на своего обидчика.

Но все было тихо. Кулар осторожно пошел к кустам, куда почти одновременно с выстрелом бросился Волчок. Не успел он сделать несколько шагов, как пес выбежал навстречу и весело запрыгал вокруг, стараясь лизнуть в лицо.

— Уйди, Волча! — прикрикнул Кулар и осторожно раздвинул кусты.

— Убил, Волча, убил! — радостно закричал он, увидев лежавшего на земле кабана. Волчок залился звонким лаем, но вдруг резко прыгнул в сторону и замер — невдалеке раздался еще один выстрел.

— Харакпен это, Волча, Харакпен, — сказал Кулар и заторопился к лошадям.

Вскоре веселые и довольные Харакпен и Кулар ехали верхом на конях. Позади каждого к крупу лошади была приторочена тяжелая кабанья туша. Кулар взволнованно рассказывал, как он услышал шорох, как увидел кабана.

Но вот тайга кончилась, и перед всадниками открылась местность, густо заросшая невысоким караганником.

— Сделаем привал, — сказал Харакпен. — Отдохнем да перекусим немного.

Расседлав коней, они привязали их около небольшой кудрявой березки и устроились на берегу речки.

— Кто это? — вдруг спросил Кулар.

Харакпен проследил за его взглядом и увидел выходившего из тайги человека. На нем был старый, потрепанный ватный халат, кожаные сапоги и меховая шапка. На руке висела плетка. Он подошел к костру и поздоровался по-тувински:

— Эки, эштер!

— Эки, эки! — отозвался Кулар с любопытством разглядывая незнакомца.

«Откуда он? Вроде в нашем районе я его никогда не видел. Странно, как будто идет издалека, судя по одежде и обуви, а никаких припасов с собой не имеет. Даже ружья нет. Как это он в тайгу без него идти решился?»

Но Кулар был настоящим тувинцем, и поэтому он молча налил в кружку чай, пододвинул незнакомцу хлеб и мясо.

«Здорово же он проголодался», — опять невольно отметил Кулар, видя, как тот жадно набросился на еду.

Некоторое время все молча ели. Потом пришелец отодвинул в сторону кружку. Харакпен протянул ему кисет с табаком. Тот достал трубку, набил ее, выкатил из костра уголек, прикурил и неторопливо заговорил.

Из его рассказа Харакпен и Кулар узнали, что его зовут Кок-оол, он из соседнего района, приехал сюда к своему дальнему родственнику. По дороге с ним приключилось несчастье — во время переправы через горную реку его коня сорвало с брода и унесло.

— Видно, чем-то я прогневил Танды-эзи, — вздохнул Кок-оол.

— Зачем неправду говоришь? — сказал Харакпен. — Я узнал тебя, Кара-бай.

Кара-бай зло взглянул на Харакпена, но сдержался и лишь засмеялся:

— Ну что ж, узнал так узнал, тем лучше. Мне нужны лошадь и карабин.

Харакпен покачал головой:

— Ни лошади, ни карабина ты не получишь. Придется тебе об этом попросить в нашем Совете.