Пустая могила

Книги нам тоже было жалко, но мы секретарю ничего не обещали, слушаться его не собирались и потому дружно потянулись к своим рабочим поясам. Локвуд оказался самым быстрым из нас. Никто глазом не успел моргнуть, а магниевая вспышка уже ударила секретаря в грудь, взорвалась и заставила его пошатнуться, осыпав сверху каскадом веселых серебристых искр. Приложив невероятные усилия, секретарь удержался было на своих ходулях, но устоять все-таки не смог, потому что в следующую секунду его настигла вторая вспышка, на этот раз брошенная мной. Несчастного Теренса отшвырнуло в сторону, он налетел на спинку кресла, вместе с ним грохнулся на пол и затих, вытянув к потолку ноги-ходули. Киппс и Холли тем временем открыли огонь своими вспышками по четырем сгрудившимся в дверном проеме фигурам. Двойной удар смял эту великолепную четверку. Старичок-гарпунщик от толчка непроизвольно нажал спусковой крючок своего ружья и выпустил снаряд, который, аккуратно пролетев ровно посередине между мной и Локвудом, со звоном выбил стекло в окне у нас за спиной и вылетел на улицу. О дальнейшей судьбе этого снаряда мне ничего не известно.

А дальше началось нечто невообразимое.

По правде сказать, нам было жаль застрявших в двери старичков, и мы, разумеется, отпустили бы их восвояси, если бы только они не загораживали выход. К тому же, больше не пытаясь спасти свою драгоценную научную библиотеку, эти старички пустили-таки в ход свое оружие. Честное слово, лучше бы они этого не делали.

Итак, седая женщина в твидовом пиджаке подняла свое ружье, и из него вылетела не пуля, а электрическая дуга, внезапно соединившая его ствол со стеной, причем почти рядом с моей головой. Дуга была похожа на загогулину, нарисованную рукой ребенка-гиганта. На мою куртку, зашипев, посыпались искры, ужалили щеку. Женщина повела стволом, приближая конец сверкающей дуги ко мне. Разумеется, медлить я не стала, перекатилась через стол, стоявший перед гипсовым бюстом, и нырнула за приставленное к столу кресло. Позади меня что-то хлопнуло, взорвалось, и на пол полетели осколки бюста.

Я выглянула из-за кресла. Теперь из своих электрических ружей палили обе женщины. Голубые вспышки метались по всей библиотеке, выхватывая из полутьмы отдельные моменты боя. Новая вспышка осветила секретаря, и я увидела, что он пытается подняться на ноги. Лицо у него походило на рентгеновский снимок – сплошные черные и серебристые пятна. Волосы Теренса дымились, одна седая прядь все еще тлела.

– Ай да старые хрычи! – восторженно прошептал за моим плечом череп и загоготал от удовольствия. – Вот зажигают, а?! Нет, ты как хочешь, а я, пожалуй, буду болеть за них. Оле-оле-оле-оле!

Мелькнула фигура в маске и с рапирой в руке. Похоже, Киппс. Он просвистел мимо меня, чтобы сцепиться с бородатым… как его… опять из головы вылетело… Да, с Джеффри. А оружие у того было занятным, даже, можно сказать, забавным. Медный раструб соединялся трубкой с мехами маленькой гармошки – концертино. Эти меха были пристегнуты под плечом Джеффри, а вторая трубка соединяла их с висящим за спиной старичка коробом. Джеффри начал локтем накачивать меха, в коробе что-то застучало, а затем – хлоп! – из раструба вылетел маленький стеклянный флакончик и, разминувшись с Киппсом, разбился, ударившись о стену. Выплеснулась бесцветная жидкость, и воздух наполнился знакомым ароматом.

– И это все, на что способен твой баян?! – удивленно воскликнул Киппс. – Плеваться лавандовой водой? Я сейчас расплачусь от жалости!

– Должен признать, – сказал череп, – что это действительно самое жалкое и нелепое оружие, которое я когда-нибудь видел.

Я схватила Киппса сзади за воротник его свитера и резко потянула вниз. Киппс присел рядом со мной за креслом. Тем временем попавшая на стену жидкость проела обои, забулькала, запузырилась, и на пол начали падать раскрошившиеся влажные комочки штукатурки.

– Похоже, в лавандовую воду они еще и кислоты подмешали, – сказала я.

– Ржу не могу! – захохотал череп. – Нет, они точно свихнулись!