Пустая

— Боже, пожалуйста, пожалуйста, — прошу я, потому что подошла к грани экстаза, а он не дает мне окунуться в мой собственный космос.

— Скажи! — угрожающе рычит мне в губы, одновременно начиная мучительно медленно двигаться во мне.

— Саша! — злясь, произношу я, пытаясь подняться, но он толкает меня назад. Александр застывает, сжимает челюсть и бьет кулаком в столешницу. Поднимается, обхватывает мои ноги и начинает иметь меня, вновь набирая темп. Хрипло стонет, смотря на то, как я выгибаюсь, уносясь в бездну запредельного кайфа. Бессвязно кричу, сжимая судорогами оргазма его член, дрожу всем телом, почти теряя связь с реальностью. Перед глазами все плывет, когда я смотрю, как мощное тело вбивается в меня, сжимает мои ноги до синяков и кончает, издавая хриплый гортанный стон, наваливаясь на меня всем телом, обжигая частым горячим дыханием мою шею.

Не знаю, сколько мы так пролежали слитые в одно целое, слушая собственное тяжелое дыхание. Я гладила его спину, а он просто дышал мне в шею. Через какое-то время Саша поднялся, подал мне руку, помогая сесть и обрести равновесие. Он натянул штаны и вышел из кабинета, оставив меня одну наедине со съедающей тоской. Я тосковала по нам, точно зная, что это наша последняя близость. Он сдался, и больше не предпримет попыток меня найти. Разве не этого я хотела? Так от чего же мне сейчас так гадко на душе?

Медленно поднимаюсь со стола, надеваю трусики, поправляю юбку, нахожу на полу свой топ, натягиваю его на липкое, пропитанное Сашей тело. Провожу по волосам, пытаясь хоть немного привести их в порядок. Выхожу в полу мрачный коридор, нахожу свою сумку, достаю сигарету, зажигалку и оглядываюсь, замечая Сашу на широком балконе, похожем на террасу. Ветер врывается в гостиную, колыша воздушные шторы, а он просто стоит, опершись на перила и смотрит вниз. Тихо, на цыпочках, подхожу к нему, встаю рядом, повторяя его позу, смотрю куда-то на ночные огни большого города. Чиркаю зажигалкой, прикуривая сигарету, затягиваюсь ментоловым дымом, выпуская облако в воздух, и смотрю на него. Саша весь напряженный, усталый и, кажется, полностью погружен в свои мрачные мысли.

— Найди Дениса, поговори с ним. Попытайся объяснить, — говорю я и отворачиваюсь от его лица, опуская глаза вниз. — Обвини во всем меня, скажи, что это я тебя соблазнила. В общем, скажи правду, но попытайся наладить отношение с сыном. Вы семья и это главное, — замолкаю, потому что Александр поворачивается ко мне и прожигает тяжелым взглядом.

— Что ты несешь? — тихо спрашивает он осипшим голосом, как будто больше нет сил бороться. — Я не мальчишка, и сам всего этого хотел и сейчас хочу. Но… — он недоговаривает, забирает у меня сигарету, глубоко затягивается, выпуская дым вверх, запрокидывая голову к мрачному небу. — Ты уйдешь? — спрашивает, но его слова больше звучат утвердительно, чем вопросительно. А я просто киваю головой. — Сейчас уйдешь или останешься до утра?

— Я бы хотела остаться до утра, но лучше сейчас. Понимаешь, это зависимость, а я не хочу быть зависимой ни от кого, — пытаюсь объяснить я. — Понимаешь, я пустая, внутри меня ничего нет, там черная дыра и ее ничем не заполнить.

— Не понимаю. Не понимаю! — с досадой повышая голос, произносит он, нервно вышвыривая окурок. — Объясни, чтобы я хоть немного связал в своей голове твое поведение! — он отталкивается от балкона, разворачивает меня к себе лицом, схватив за плечи, смотрит в глаза в надежде услышать ответ, но я лишь качаю головой, отводя взгляд.

— Не могу…

— Не можешь или не хочешь?

— Не могу и не хочу, — очень тихо произношу я, но он слышит, отпускает меня, вновь облокачивается на перила, и смотрит вдаль, глубоко вдыхая прохладный воздух. Потом вынимает из кармана, телефон набирает чей-то номер и просит прислать за мной машину. А я еще минут пять рассматриваю его напряженный профиль, пытаясь зафиксировать его образ в своей памяти.

— Зачем я тебе такая нужна? — зачем-то спрашиваю я, чувствуя, как к горлу подступает ком досады на саму себя, душа меня лютой ненавистью к моему монстру, который сделал меня такой.

— Я люблю тебя, Кошка, — обреченно произносит он, продолжая смотреть куда-то в даль, и в его словах столько боли, что я не выдерживаю, всхлипываю, сжимаю рот рукой и бегу прочь от его признаний. Они впиваются в мое мертвое сердце, пытаясь его реанимировать сильнейшими разрядами его слов о любви. А я бьюсь в агонии, дергаюсь в конвульсиях и пытаюсь глубоко вдохнуть в себя жизнь, но никак не могу выплыть из своего собственного мрака.

* * *