Пустое зеркало

— Да, Луккени тщедушный, это так, — согласился Вертен. — Но думаю, в нем достаточно силы, чтобы нанести императрице смертельный удар.

— Силы-то, может, и достаточно, а вот как насчет роста?

Вертен вспомнил, как Луккени изображал в камере нападение на императрицу. Ее роль исполнял жандарм, который был на целую голову выше анархиста. Так что императрица Елизавета тоже, наверное, была выше Луккени на несколько дюймов.

Гросс дождался, когда на лице Вертена появится понимание.

— Все довольно просто. В протоколе вскрытия сказано, что рана была аккуратная. Оттуда же следует, что удар убийца нанес сверху вниз, иначе бы заточка не проткнула околосердечную сумку. Вывод: убийца был, во-первых, ростом много выше императрицы, а во-вторых, правша.

— Боже, Гросс, как же это могло случиться, если несколько свидетелей видели, как Луккени напал на императрицу?

— То, что он на нее напал, это несомненно. А вот всадить заточку в то место, где обнаружена рана, никак не мог.

— Но тогда кто же это сделал?

— Хороший вопрос, Вертен. Давайте найдем экипаж и поспешим обратно в отель. Среди персонала есть свидетели этого преступления.

Когда они наконец нашли экипаж и отъехали от тротуара, за ними неслышно двинулся другой. Сидящий в нем господин хриплым голосом приказал кучеру поторопиться.

Им повезло. За стойкой регистрации сегодня стояла Фанни Майер, жена владельца отеля «Бо-Риваж», женщина красивая и доброжелательная, по мнению Вертена, великолепно соответствующая роли хозяйки такого шикарного заведения. Оказалось, что она в тот день наблюдала события с балкона. Когда Гросс упомянул, что помогает в расследовании самому комиссару Оберти, мадам Майер приказала служащему заменить ее за стойкой.

Она пригласила их в уютную комнату рядом с вестибюлем. Подали кофе.

— О, это был ужасный день. — Мадам Майер глотнула кофе из чашечки и откинулась на спинку кресла. — Но для императрицы он начался чудесно. Ее величество, как обычно, отведала на завтрак ароматных маленьких булочек с кофе, а затем отправилась в магазин Бекера на рю Бонивар, где купила механическое пианино и музыкальные валики. Как это мило!..

Неожиданно мадам Майер всхлипнула и начала вытаскивать из рукава своего темно-зеленого шелкового платья кружевной платочек.

— Извините, господа. Но это так ужасно. Мир превратно ее понимал, я уверена. Она была добрейшим существом. Знала по именам всех, даже девушек-служанок. И этот злодей…

— Да, — сочувственно проговорил Гросс, — это действительно ужасно. Но власти его накажут, непременно. И вы можете помочь им, если вспомните сейчас что-нибудь о том, как все происходило.

— Я уже рассказала полицейским все, что знаю.

— Разумеется, мадам. Но проходит время, и человек вспоминает что-то еще. В первые часы после происшествия он потрясен, и его память заторможена.

Это объяснение показалось мадам Майер разумным. Она спрятала в рукав кружевной платочек и сосредоточилась.

— У меня сохранился кусочек ленты с пятнами крови императрицы. И я намерена всегда носить его при себе.

— Значит, вы наблюдали это с балкона? — спросил Гросс.

— Да. Императрица и графиня Шарай вышли довольно поздно и должны были поспешить, чтобы успеть на пароход. Я хотела убедиться, что они придут вовремя, и потому вышла на балкон. Графиня шла впереди с нашим молодым носильщиком, Моло. Он нес вещи императрицы и ее плащ. А свою свиту их величество отослала вперед на поезде.

Гросс кивнул.

— И что случилось затем?

— Когда они подходили к монументу Брунсвику, с парохода донесся первый удар колокола к отправлению. Я забеспокоилась, что они могут опоздать. И тут увидела этого человека, как он встает со скамейки и быстро приближается к императрице, а затем наносит ей свирепый удар в грудь. Я вскрикнула. Ее величество была повержена на землю, а этот злодей бросился прочь. Возможно, услышав мой крик, графиня обернулась и тоже закричала.

— Можно представить, что вы тогда чувствовали, находясь так далеко и не имея возможности прийти на помощь, — произнес Вертен.

Мадам Майер кивнула.