Пустой мир. Сестры (СИ)

Гвиндо оказался специалистом-фармацевтом, захваченным людьми Горлодера в одном из караванов на торговом маршруте. В свое время пожадничал и вместо безопасного перелета на шаттле выбрал более дешевый вариант в виде места в пассажирском грузовике, включенном в состав каравана. Ему «повезло» оказаться там именно в тот день, когда налетчики снова вышли на дорогу в поисках добычи. Из каравана выжили немногие, среди них и Гвиндо, которого бойцы Горлодера оставили себе на забаву, рассчитывая затравить карлика боевыми псами, но потом кто-то из сержантов посчитал, что выгоднее будет его продать. И уже здесь, в плену, прибился к этой компании, быстро завоевав себе уважение умением делать лекарства буквально из всего, что росло вокруг. Пусть они и получались противными, горькими и слабыми, но хотя бы действительно помогали.

— Очень приятно, — проскрипел карлик, пожав руку Рейвен и чуть подвинулся, освобождая ей место у огня, — погрейся, тебе надо. А я ведь был у вас в городе. Все бы хорошо, если бы только не ваши налоги, мелким предпринимателям вроде меня вообще продыху нет, только и успевай, что деньги платить. А еще это ваше взяточничество! Великое Небо! Ни одной бумажки не подпишешь, пока на лапу пяти чиновникам не положишь! Как вы вообще работать можете? — он продолжал ворчать больше для себя, практически не обращая внимания на то, слушает его Рейвен или нет. Тахмира шепотом пояснила, что карлик вообще невероятно ворчлив, он так сбрасывает свое отчаяние, душащее его в плену. Так что ворчал по любому поводу и без повода.

Рейвен быстро привыкла к этой компании, не видя иного выхода выбраться из плена. Из этого подвала действительно не было ни одного шанса сбежать. Единственный вход закрыт стальной дверью и хорошо охраняется, и пробираться пришлось бы только наверх, через множество уровней, забитых подчиненными Горлодера. Был и другой путь — вниз, через систему заброшенных коридоров, куда боялись соваться даже бандиты, и откуда еще ни один из смельчаков, все-таки решивших туда отправиться, так и не вернулся.

Дверь открывалась только в двух случаях. Либо заводили новых пленников, что случалось не чаще, чем раз в три или четыре дня, либо для кормежки. Кормили один раз в сутки бурдой, слишком напоминающей помои, особенно не церемонясь и просто притаскивая огромную лохань, полную густой и жирной массы, противно пахнущей и еще более мерзкой на вкус. Некоторые пленники черпали эту массу руками, загребая двумя ладонями и хлебая, другие приносили свои плошки и, зачерпнув, сколько успели, отсаживались подальше, чтобы им никто не мешал. Первые несколько дней Рейвен даже притронуться не могла к этому, с трудом сдерживая рвотные позывы просто глядя, как ее новообретенные товарищи едят. Ее уговаривали, что есть надо, несмотря на запах и вкус, поскольку хоть какая-то, но поддержка организма, но девушку каждый раз начинало тошнить, стоило только понюхать эту массу, которую бандиты гордо называли «похлебкой».

И все же, в конце концов, голод взял свое. Желудок опустел уже настолько, что, казалось, еще немного, и он сам себя переварит. Переступая через собственное отвращение, девушка все же приняла из рук Тахмиры плошку с этой «похлебкой», стараясь не думать, что туда могли забросить вариться. Вкус невозможно было описать, Рейвен глотала с трудом, борясь с желанием вывернуть желудок наизнанку, но отвращение постепенно сменилось чувством насыщения. Как бы мерзко не было, для пленников это была единственная доступная здесь пища, выбирать не приходилось.

Дни тянулись бессмысленно и однообразно, поскольку в загонах для рабов ничего не происходило, только мучило вязкое томительное ожидание. Люди сидели, спали, ели и испражнялись буквально рядом друг с другом, места для всех банально не хватало, и с каждой группой новых пленников его становилось только меньше и меньше. Рейвен старалась не впадать в апатию, развлекая себя тем, что придумывала новые варианты побега и пыталась изготовить из подручных средств то, что могло бы пригодиться в таких случаях. Конечно, многого здесь не хватало, только куски бетона и несколько металлических обрезков, какие получилось выковырять из обломков рассыпавшейся стены. За несколько дней однообразной работы получилось заточить эти обрезки до относительной остроты так, что при правильно поставленном ударе вполне можно было убить незащищенного броней человека. Спрятав их в голенищах сапог, Рейвен почувствовала себя несколько увереннее, снова вооруженная и готовая к бою. Большая часть ссадин и синяков постепенно сошла, так что девушка чувствовала себя гораздо лучше, обретя прежнюю гибкость и плавность движений. Второй раз она так просто не проиграет.