Пустошь, что зовется миром

«Осколок» оказался меньше в размерах, чем Восемь Антидот себе представлял, и находился не внутри большого корабля. Четыре Крокус служила в курьерской почтовой службе, это назначение было каким-то сложным наказанием, а может быть, наградой – этого Восемь Антидот не смог понять из ее разговора с Тринадцать Мюон. Но именно по этой причине она и ее корабль находились прямо в космопорте, а не висели в люльках внутри большого корабля. Корабль, средний крейсер класса Экзальтация, назывался «Одержимый горизонтами», принадлежал Второму легиону и ждал ее для трех прыжков через гиперврата вдали от Жемчужины Мира. Поскольку слухи сюда доходили самые безобразные, Четыре Крокус жаждала поскорее вернуться и одновременно волновалась, как пройдет возвращение.

Но пока ее «Осколок» стоял в терминале Настурция, как кусочек стекла на ладони, готовый к тому, что его подхватит одна из небесных сеток космопорта и забросит на орбиту. Места в корабле хватало ровно на одного человека, если он не слишком там двигался. Восемь Антидот прикоснулся к корпусу. Металл был прохладным и гладким. Он знал, что маленький корабль может ориентироваться в любых направлениях, на любой оси, а пилот будет оставаться в центре капсулы, невесомый и свободный.

– Подожди с ним, – сказала Четыре Крокус своей подруге Тринадцать Мюон. – Десять минут, не больше. Мне нужно попросить об одной услуге у того, кто дежурит на почте. Это послание по-настоящему важно, а я не знаю, сколько времени его сиятельство хочет наслаждаться зрелищем «Осколка», так что следующий корабль в очереди может доставить карту к гипервратам.

Восемь Антидот порадовался, что Четыре Крокус с такой серьезностью относится к работе. Он хотел бы, в свою очередь, сделать что-нибудь для нее – дать ей рекомендацию. Может быть, ему это удастся, когда он станет императором, если она все еще будет его помнить. Послание – его приказ – должно уйти как можно скорее. Даже если это означало, что он должен провести мучительные десять минут под наблюдением Тринадцать Мюон, которая явно не сталкивалась с детьми с тех пор, как сама перестала быть ребенком, и думала, что все дети интересуются главным образом звездами гандбола или музыкальными звездами, которые давали концерты, собиравшие целые толпы и вызывающие у детей громкие вопли. Восемь Антидот был в равной степени безразличен и к тому и к другому.

В конечном счете, мучительно страдая от ожидания и будучи уверен, что в любой момент кто-нибудь приведет в действие взрывное устройство или придет за ним, чтобы вернуть его во дворец, словно в тюрьму, он спросил, чем занимается Тринадцать Мюон во Втором легионе. Это оказалось облегчением для них обоих. Тринадцать Мюон была инженером и бо́льшую часть своего рабочего времени искала новые улучшенные технологии для ремонта корпусов космических кораблей. Восемь Антидот совершенно ничего не знал о ручных микродвигателях для точной навигации в условиях нулевой гравитации, а это означало, что он может по-настоящему сосредоточиться, не вылезая из кожи вон от нетерпения. Приходилось слушать внимательно, если у него было желание хоть что-то понять из слов Тринадцать Мюон.

Но когда Четыре Крокус наконец вернулась, он резко оборвал собеседницу.

– Мне нужно войти внутрь, – сказал он. – Мне нужно побывать в осколочном сетевосприятии, пилот Четыре Крокус. – А потом, чувствуя, что краснеет от необходимости просить обо всем, он добавил: – Мне нужно, чтобы вы показали мне, как это сделать.

Четыре Крокус посмотрела на Тринадцать Мюон, потом снова на него.

– Вы уверены? – спросила она. – Это гораздо проще, чем вы думаете, но гораздо хуже, чем может казаться.

– Он всего лишь ребенок, Четыре Крокус, даже если он – тот, за кого себя выдает. Ты прилетела в Жемчужину Мира в отпуск и пригласила меня напиться вдрызг из-за того, что, по твоим же словам, случилось с тобой, когда ты в последний раз входила в осколочное сетевосприятие, а теперь собираешься подвергнуть тому же испытанию этого парнишку? – спросила Тринадцать Мюон. У Восемь Антидота совсем, абсолютно не было времени выслушивать какие-то рассуждения взрослых о том, хорошо ли это будет для него или нет. Или о чем там они спорили? Он толком не понял, да и не хотел понимать.

– Покажите мне, – повторил он. – Сейчас. Это приказ, пилот.

– Вам понадобится моя облачная привязка, ваше сиятельство, – сказала Четыре Крокус, – и придется войти в кабину «Осколка». Осколочное сетевосприятие работает с любой облачной привязкой, имеющей соответствующее программное обеспечение, но не осколочный трюк. Не могу поверить, что его так называют, потому что получается, будто мы делаем это специально… Осколочный трюк требует очень большой процессинговой мощности, а у такой маленькой системы, как облачная привязка, такой мощности нет. У такой маленькой системы, как человеческий разум, тоже нет. Вам нужно войти в кабину.

Ее рука лежала на корпусе «Осколка» и гладила его, как гладят домашнего зверька, которого нужно успокоить.

– Он хороший мальчик, – добавила она. – Мой Осколочек.