Пустошь (СИ)

Учиха приоткрыл один глаз, а затем и второй, выпрямляясь и без особого интереса рассматривая подошедшего к нему мужчину. Судя по его белому халату и пластиковому бейджику, он был одним из врачей.

– И я бы мог забрать у тебя сигареты прямо сейчас, – неторопливо продолжил обладатель светло-карих глаз.

– Так забирай, – безразлично пожал плечами Саске, но расставаться с пачкой ему совершенно не хотелось.

Учиха в очередной раз скользнул взглядом по врачу и мысленно отметил, что этот тип совершенно не похож на тех работников клиники, которых тот встретил по дороге сюда.

На лице этого мужчины не было той приторной улыбки, а в глазах – лживого спокойствия. Он был настоящим…

– Зачем? – тонкие губы расползлись в улыбке. – Если тебе нравится, то кури. Только не в помещении и не при других пациентах. Многим это не нравится, а другим вовсе вредно.

Врач осторожно присел рядом и, к удивлению Саске, протянул руку к его пачке и вытащил оттуда сигарету. Зажав оную в длинных костлявых пальцах, темноволосый вопросительно посмотрел на зажигалку, что парень машинально крутил в руках.

– А мне, значит, невредно? – наблюдая за тем, как мужчина выпускает клубы сизого дыма, спросил Учиха.

– Я Орочимару, – вместо ответа представился кареглазый. – Твой лечащий врач.

Саске не стал пожимать протянутую руку, лишь кивнул и вновь откинулся на ствол дерева, разглядывая лицо своего врача. Не очень молод, но и не стар. А вот глаза у него всё-таки не карие, а светло-чайные… почти жёлтые, когда на них падает свет.

– Ты, конечно, можешь курить, пить… делать, что хочешь, – продолжил свою речь мужчина, выпуская облако дыма, – но лучше тебе поберечь то, что осталось.

– И что мне это даст? – вздёрнул брови Учиха, не в силах наблюдать, как этот мерзавец курит, вытаскивая очередную сигарету.

– Лишний месяц… может, неделю, – как-то совсем уж спокойно и даже не смотря на него, отозвался Орочимару, туша окурок о траву и выбрасывая оный куда-то в кусты.

Саске прислонился затылком к коре ивы, вглядываясь в её перепутанные ветви, которые словно грубые шрамы исчертили собой ровное полотно голубого неба:

– Значит, я умру?

Голос показался хриплым. Но это, скорее всего, от горького сигаретного дыма.

– Да.

Очередная затяжка.

Следующий вопрос вышел из горла как-то трудно и легко одновременно:

– Когда?

– Предположительно… весной, – задумавшись ненадолго, ответил Орочимару.

– Ясно.

========== Глава 3. Waking up the ghost. ==========

«No one knows the secrets that I keep

No one knows what’s in my head

I can’t control the other side of me

I have lost my breath».

10 Years – Waking up the ghost.

«Никто не знает тайны, которую я скрываю,

Никто не знает, что творится в моей голове.

Я не могу контролировать свою обратную сторону.

Я потерял дыхание».

Они не приехали.

Даже не позвонили, оборвав всевозможные способы связи с ним.

Саске провёл рукой по лбу. Голова болела… почти привычное уже состояние. Иногда ему давали какие-то лекарства и пристально следили, чтобы он их пил. Пару раз его водили на дополнительные обследования, а Орочимару пытался ненавязчиво вытянуть из него разрешение к началу более интенсивной терапии. Но Учиха отказывался, неизменно пожимая плечами и задавая один единственный вопрос: «Зачем?»

Он пробыл в клинике неделю, надеясь, что вскоре Итачи объявится, тогда-то уж никуда не денется и получит по морде. Заслужено. За то, что оставил его в этой чёртовой богадельне, где и делать толком нечего.

С началом второй недели парень перестал злиться. Злость и раздражение ушли куда-то на второй план, уступив место глухой и холодной ненависти. Всё больше и больше эта дорогая клиника напоминала ему тюрьму, как бы банально это не звучало. Да, красиво обставленную, с дорогим оборудованием и вкусной едой, но тюрьму. Тут даже надзиратели были… улыбающиеся и порядком раздражающие этим. Саске предпочёл, чтобы все эти многочисленные медсёстры перестали строить из себя ангелов, прекратили скалиться всем вокруг, изображая безграничную любовь.

Правда, приходя к нему в палату, некоторые уже не улыбались так широко и жизнерадостно. Они успели изучить пациента и его способность кратким замечанием бить по самому больному месту, будь то вскочивший на лице прыщик или лишний вес.

– Я хочу уехать отсюда, – как-то раз заявил Учиха на очередной встрече с Орочимару.

Тот сидел за своим письменным столом, что-то кропотливо записывая в небольшой блокнот. Услышав эти слова, доктор поднял на Саске глаза и вздёрнул брови:

– Тебе здесь что-то не нравится?

– Всё, – коротко ответил парень, глядя куда-то в окно. – Я просто хочу свалить из этого дурдома.

– Ты злишься, потому что твои родные не приезжают тебя навестить.

В голосе Орочимару послышалась улыбка, и Учиха всё-таки перевёл взгляд на него:

– Я злюсь, потому что это херовое место.

– Ты здесь один, – откинувшись на спинку кресла, кивнул мужчина. Его жёлтые глаза уставились на Саске так, будто он видел его насквозь. – Там вокруг тебя были какие-то близкие люди, и ты упивался этой близостью. Подсознательно… а сейчас понял, что один.

– Да что ты можешь знать? – презрительно прыснул Учиха.