Пустошь

Майкл заметил, что Лаборатория оживает и вновь впадает в спячку с определенной периодичностью. Каждый час-полтора, она начинала свое представление, которое длилось от пяти до двадцати минут. Если этот факт и нес какую-то полезную информацию, он ее не видел.

Шел уже восьмой час вечера, когда они вышли в небольшую столовую. Помещение было ярко освещено и выглядело уютно. Стены во множестве украшали распечатанные на принтере карикатуры. Анна села на один из стульев и стала растирать гудящие ноги. Майкл опустился рядом.

— Думаю, на сегодня хватит, — сказал он.

Анна кивнула.

— Как глубоко мы под землей?

Майкл пожал плечами.

— Не знаю. Думаю, очень глубоко.

Он хотел что-то добавить, но в этот момент Лаборатория вновь ожила. Столовая наполнилась людьми и голосами. Два человека отделились от толпы и, держа в руках подносы, направились к их столику.

ГЛАВА 34

Уже привыкшие к внезапным появлениям и исчезновениям людей, происходящим в Лаборатории, Майкл и Анна спокойно смотрели на приближающуюся парочку. Один из них выглядел лет на сорок — сорок пять. Тонкая вертикальная линия на лбу придавала его массивному лицу строгое выражение, которое чуть смягчали глаза — большие и карие, глядящие спокойно и безмятежно. На бейдже, прикрепленном к халату было написано «Том Рашник». Второй выглядел намного моложе, ему можно было дать лет двадцать пять — не больше. Он шел, внимательно глядя на свой поднос, как будто боялся уронить его. Густые светлые волосы торчали во все стороны, делая его очень похожим на Сумасшедшего Ученого, каким того обычно рисовали на карикатурах. Звали его Майкл Смит.

На подносах, с которыми они направились к столу, было одно и то же: пластиковый стаканчик, откуда поднимались струйки пара, и две сдобные булочки. Цели они достигли одновременно и уселись друг напротив друга.

Майкл и Анна заняли свободные стулья. Не было никакого смысла уходить — эти двое причиняли неудобств не больше, чем окружающая мебель.

Майкл открыл было рот, собираясь возобновить прерванный разговор, но его опередили.

Его тезка поднял свой стаканчик, из которого все еще свешивалась нитка с ярлычком «Эрл Грей», и сказал:

— За науку!

Том Рашник медленно поднес чай ко рту и осторожно коснулся его губами.

— Горячий!

Он поставил стаканчик обратно на поднос. Его коллега все-таки сделал глоток (как-никак, он провозгласил тост) и теперь корчился, пытаясь проглотить кипяток.

— Ты сейчас являешь собой яркий пример того, что происходит с ученым, который торопится с выводами, — назидательно произнес Том. — Он часто бывает наказан.

Майкл замахал на него рукой, явно готовый спорить, как только справится с чаем.

— Сам по себе запуск установки ничего не дает. После сегодняшнего события мы еще как минимум полгода будем копаться в терабайтах, пытаясь понять то, что получили.

Справившись, наконец, со своим чаем, Майкл Смит энергично замотал головой. Космы его нечесаных волос затрепыхались.

— Ты не прав, — заявил он. — Приведу аналогию: ты идешь на первое свидание с девушкой, с которого начинается ваша любовь. Потом ты начинаешь за ней ухаживать, она отвечает взаимностью, вы создаете семью, рожаете детей, покупаете в рассрочку дом и заводите собаку. Все это — смысл вашей встречи. Но ядро, само событие, породившее все остальное — именно то первое свидание, когда у тебя так горели уши, что заплетался язык, и ты еще не мог даже представить, что эта самая девушка через пять лет после свадьбы соблазнит тебя в семейном седане, когда дети будут спать в палатке во время уикэнда в Йеллоустоуне. Первое свидание — вот что важно!

Том Рашник улыбнулся и осторожно отпил из стаканчика.

— Опуская твои намеки, я не вижу здесь ничего, что опровергало бы мои слова.

— Просто ты — циник. Все теоретики — циники!

Майкл впился зубами в булку, вырвал из нее солидный кусок и принялся энергично жевать.

— Теоретик, Майки, как правило, ждет от эксперимента лишь подтверждения своей теории. В большинстве случаев он уже может предсказать результат. Для него эксперимент представляется просто формальностью. Ничего феерического.

— Ага. А тогда скажи мне, сколько из таких формальностей заканчивались пересмотром физики?

— Ты прав. Такое тоже бывает. Но редко.

— У меня предчувствие, Том!

— У тебя не предчувствие, а богатое воображение. Тебе просто не терпится посмотреть в лицо Господу Богу.

— Да. И я этого не скрываю!

— Я дам тебе бесплатный совет: не путай науку с научной фантастикой. Первое поможет тебе дописать диссертацию, второе — навсегда похоронит тебя, как ученого.

— Знаю, знаю. Только факты и ничего кроме фактов. Но за каждым научным достижением, тем более таким, всегда стоит что-то, чего мы никогда не сможем понять. Уже сама идея Большого Взрыва является прекрасным доказательством существования Бога. Акт Творения. Настолько грандиозный, что ни тебе, ни мне, ни всем нашим потомкам до сотого колена не понять.