Пустота снаружи

— Да, это был Эдвард Д. Аволик, чтоб ему в заду пекло. Аволик предстал перед царем и министрами, предложил им сделку, как тогда показалось, выгодную. Он подрядился доставить в Жеврию двух иллитов, которые должны были обеспечить правителю целую вечность блаженства. Но при этом заказчик обязывался предоставить исполнителю достойную охрану для похода в саму Иллию за товаром. К своему несчастью, я был знаком с прадедом тогдашнего царя и числился его должником. Не спрашивай.

— Я никогда не спрашивал.

— Жеври́йцы о моем долге не забыли, а потому снабдили Господина Блеска соответствующими полномочиями, с которыми эта паскуда меня и отыскала.

— И так тебе пришлось тащиться в Иллию.

— Не просто тащиться! Этот недоносок все продумал заранее! Он знал, что самый легкий способ проникнуть туда — обзавестись извозчиком, обладающим ковчегом бытия. Он заставил меня — не силой, конечно, но давлением моих обязательств — пробудить хронометрон, принять полномочия Тринадцатого стража, призвать мой личный ковчег, оттащить его хитрую задницу в Иллию и защищать его там от этих неадекватных выродков!

— Но самое интересное… — пробормотал Мартабах, разглядывая люстру.

— Но самое интересное, — продолжил халл, — что оборотники не воруют! И не похищают соответственно! Эта скотина шаталась по Иллии как по родной лужайке, уговаривая иллитов добровольно продать себя ему в рабство для перемещения их в Жеврию. А я должен был глушить арканой тех, кому было интереснее покопаться в его кишках, чем трудоустроиться. И что, сука, характерно, он все же нашел парочку тварей, которым было интересно трудоустроиться!

— Вот это действительно заставляет задуматься.

— А попутно он что-то там собирал, вынюхивал в Иллии. Не удивлюсь, узнав, что кроме иллитов Господин Блеск подрядился достать еще что-то для другого клиента. Урод. Как вспомню, так в дрожь бросает. А меня непросто заставить дрожать.

Мартабах задумчиво приложил палец к тонким бескровным губам, нахмурился.

— Я заметил, — сказал он тихо, — что по Метавселенной бродит много историй, повествующих об Аволике и его невероятных сделках. Он действительно настолько хорош?

— Господин Блеск — великий оборотник. Их можно пересчитать по пальцам, потому что титул этот просто так не достается. Однажды я видел, как он продал коробок спичек ифриту. Ифриту, черт подери! Не перевариваю этого прохвоста, но в профессионализме ему не откажешь.

— Так чем там закончилось с иллитами?

— Ты слышал эту историю миллион раз.

— Да. И я предпочитаю во всем находить завершенность, так что, бывший учитель, будь любезен.

— Хорошо, хорошо. Ныне Жеврия официально признана миром смерти. Она мертва, окончательно и бесповоротно…

— Вот что бывает, когда связываешься с иллитами. Так ты, кажется, всегда заканчивал эту историю. Какая ирония.

Появился Рикардо, на лице которого, как всегда, было выражение «как же я ненавижу эту жизнь и самого себя, боже, если бы у меня была хоть минутка свободного времени, я бы покончил со всем этим».

— Хозяин ждет вас в библиотеке, прошу за мной.

Библиотека в этом особняке была прекрасна. Коллекция из тысяч томов, собранных по тысячам миров и помещенная в деревянный зал с винтовыми лестницами, резными шкафами, зеркалами и люстрами.

При появлении гостей играла приятная успокаивающая музыка, извлекаемая из антикварного клавесина. Перед инструментом восседал мужчина с мышцами тяжелоатлета, единственной одеждой которому служила кожаная маска с красным шариком-кляпом и ошейник. Еще пятеро таких же индивидов сгрудились вокруг кресла у стола с зеленой лампой: один держал поднос с чайной чашкой, второй служил пуфиком для ног, третий держал книгу, четвертый переворачивал страницы, а пятый целовал носочки изящных туфелек с бантами и каблуками-шпильками. В кресле сидел Жужу. Жужу был иллитом.

Как уже было сказано много выше, есть вещи, которые описать трудно: сила материнской любви, мощь испытываемого страха, внешний вид Неназванных, скорость, с которой Каос Магн мог махать клинком. А еще красота иллитов. Вполне справедливо было бы заявить, что ни один ангел не осмелился бы стать рядом с иллитом. Не из стыда, конечно, а скорее из страха, но второй причиной был бы именно стыд от осознания собственного несовершенства. Иллиты происходили от фантазмов, и при первом взгляде у неопытного обывателя возникал вопрос: как что-то столь прекрасное могло получиться из чего-то столь ужасного? А на второй взгляд времени хватало не всегда.