Пустота снаружи

Эти существа были неуязвимы для тока времени и могли выглядеть как им хотелось. Почти всегда они останавливали себя в развитии на стадиях очаровательных детей либо превращались в обворожительных юношей и дев, почти никогда — безудержно совершенных мужчин и женщин — и абсолютно никогда — стариков. Красота и энергетика иллитов пробуждала восторг, восхищение и вожделение в любых живых существах, поднимая из глубин душ самые темные и тайные желания. Пол не имел значения, лишь глубина духовного разложения, порока, осквернения и извращенности. А поскольку для иллитов безудержный сумасшедший экстаз и всепоглощающая мука агонии суть одно и то же, они вытворяли с объектами своей темной похоти такие вещи, которые не будут описаны на сих страницах просто потому, что иначе этим страницам не позволено будет увидеть свет.

Безукоризненная кожа Жужу была белой и нежной, как сама ласка, белые волосы, более тонкие и мягкие, чем шелковые нити, завитушками инистых узоров обрамляли личико с глазами столь огромными и сверкавшими, что один их взгляд оставлял в душах пульсировавшие болью и наслаждением ожоги. Его неземное, нереальное в своей утонченности тело скрывал нежно-розового цвета костюм с белоснежной сорочкой, короткими бриджами и гольфами, облегавшими икры. Тонкие пальчики блестели от многочисленных колец; кольца и серьги украшали ноздри и мочки ушей, между некоторыми были протянуты цепочки.

Даже ментально здоровые индивиды сами не замечали, как их начинало неотвратимо влечь к Жужу, в то время как всевозможные носители девиаций спустя считаные мгновения уже ползали подле его туфелек, пуская слюни и трясясь от животной похоти. Гостей, к счастью, от тлетворной ауры защищала их более сложная, чем у смертных, природа и стальная воля.

Белые ресницы-опахала взметнулись, когда Жужу поднял на гостей взгляд.

— Сколько циклов, Каос? — донеслась хрустальная трель из пухлогубого ротика. — Чем обязан наслаждению лицезреть в моем доме Тринадцатого стража?

— Есть дело.

— Надеюсь, — перламутровые зубки на миг прикусили нижнюю губу, — интимного характера?

— Исключительно интимного. Интимней некуда. Вообще-то я крайне огорчусь, если интимность моего к тебе дела будет нарушена раньше времени, Жужу. Кстати, спасибо за херес…

— Знаю, что ты его любишь.

— Предвидел мой визит?

— О нет, что ты. Я ведь не ясновидец. Просто никогда не перестаю надеяться. Твой спутник?..

— Мартабах, бывший ученик.

— Правда?

Повинуясь изменившемуся тону, один раб убрал книгу, а другой отполз в сторону, чтобы мальчишка мог встать. Он двигался грациознее любой кошки, но в то же время каждый жест пронизывала манерность, каждый поворот шеи, каждый звонкий шажок, каждое движение бедер и разворот плеч могли свести неподготовленного смертного с ума.

— Один из печально знаменитой троицы? Слышал, вы много дел натворили во время войны. Сколько жизней ты загасил?

— Кто их считал?

— От тебя несет тленом и кровью. Изысканно.

— Просто ты мне в пупок дышишь, а я уже некоторое время в дороге.

— Мне нравятся грязные тела, — облизнулся иллит, — особенно такие… такие…

— Вернемся к делу, может быть? Нам с Мартабахом нужно попасть в один мир, куда не ведут более обычные пути. Если ты готов унять свой зуд хоть ненадолго.

Иллит унял. Весьма несвойственная и похвальная способность для его вида.

Каос коротко обрисовал свое дело.

— Понятно, вламываетесь в тюрьму Корпорации. — Мальчишка вновь сидел в кресле, которое было ему слишком велико, и задумчиво тыкал каблуком в бок одному из рабов, отчего по коже того стекали все новые и новые капельки крови. — Насколько мне стало известно третьего дня, недавно ты имел весьма продолжительное веселье в их головном офисе.

— Метавселенная полнится сплетниками и балаболами, а их столица расположена здесь, в Ахарии. Да, имел.

— И теперь они будут бить тревогу, как только ты приблизишься к ареалу их управления на десять межмировых переходов.

— Скорее всего.

— Хорошо известно, что все врата Мултакара деактивированы и возвращают в строй их лишь по жесткому расписанию, чтобы получить новых узников. Когда тебя заметят, любая попытка прорваться к вратам, ведущим в этот мир, будет стоить огромных сил. При этом, даже если ты сможешь, а я верю, что ты сможешь ворваться в тюрьму, нет гарантии, что ты там выживешь. Но! Даже если ты там выживешь, обратно будет уже не выбраться. Они запрут тебя внутри.

— Как-то так, да. Хотя, скорее всего, они просто начнут гнать в этот мир все свои армии, легион за легионом, пока наконец не смогут меня завалить. Поэтому мне нужно, чтобы ты нас туда проводил, а затем быстро и легко вывел. Сможешь?

— Дурное дело — нехитрое. Но что потом? Притащишь сюда кого-то, кто нужен Корпорации? Думаешь, Конам обрадуется?

— Это не суть важно, ведь сразу, как только я заберу свое, ты откроешь мне путь в один отдаленный мирок, и мы забудем о том, что у нас были дела.

Жужу, наматывавший на пальчик локон, бросил это дело и саркастически похлопал в ладоши.