Пустота снаружи

— Этого никто не знает, — ответила басилп, глядя, как снежинка падает на подставленную ладонь. — Технология стара как время, сам материал врат практически неразрушим, а главная теория гласит, что колоссальную энергию они берут из Пустоты. То есть из небытия. Научный корпус Басилптесты пока что не в силах ни подтвердить, ни опровергнуть эту теорию.

Невидимая волна, похожая на дуновение теплого ветра, окатила их, и внутри арки врат вспыхнул проход. Троица сделала шаг вместе.

И они действительно вернулись на Землю, и ничто не пошло не так. Правда, Кузя вновь стал маленьким, но в остальном это был успех. Миверна улыбалась, хомяк бегал кругами, а Владимир… Владимир был простым человеком. Никакие из его прежних способностей не вернулись. И не успел он в полной мере осознать это, как мировое время остановилось для всех, кроме него и Кузьмы.

В пещеру спустился Владимир.

Их стало двое: один в драном смокинге, измазанном грязью и засаленном до упора, а второй — в повседневной одежде человека двадцать первого века, с тлеющей сигаретой в одной руке и стилусом в другой.

— Я верил, что вы сможете. Кузя, как дела? В принципе, можешь не отвечать, сейчас сам узнаю.

Владимир указал на другого себя стилусом, дернул рукой — и Владимир в смокинге пошел волнами. Его тело распалось на поток светящихся частичек и втянулось в глаза Владимира. Затем единственный оставшийся Владимир тоже пошел волнами и превратился в поглощенного. Оглядев себя, он занял место между хомяком и басилпом, отщелкнул в сторону сигарету и нажал на кнопку стилуса. Время пошло.

— Какого…

— Кузя, потом, не палимся.

Миверна ожила.

— Никогда не думала, что возвращение куда-то, кроме дома, буду ощущать, словно возвращение домой.

— Нам дико, дико повезло! — задыхаясь от накативших эмоций, сказал художник. — Смотри, и Кузю ужало до нормальных размеров! Фух! Это невероятно!

— Надо пройти санитарные процедуры, — заявила Мив.

— Мне тоже. А потом написать доклад. Собачьи всадники, подумать только! Но потом отмечаем!

— Непременно. Но без алкоголя.

— Австрийский штрудель со взбитыми сливками и чай с чабрецом.

Басилп первая покинула залу.

— И вот что это все сейчас было?! — спросил хомяк.

— Хм?

— В прямую кишку себе хмыкни, Владик! А ты вообще Владик?!

— Конечно Владик, кто ж еще?

Художник запустил пальцы в сальные волосы, поморщился и вновь принял нормальный вид. Достал сигарету.

— Когда мы пошли миры открывать, я не прошел, Кузя. Вернее, я подумал, что не прошел, но из полученных только что воспоминаний понятно, что прошел. Но вот я, который перед тобой, остался на Земле. Сначала возмутился, запустил врата вновь, и опять же меня не пропустило. Тогда я созвал консилиум ведущих физиков и фантастов-футуристов. Собравшись, они напились, и из их пьяных теорий получилось, что я, как личность вселенского масштаба, не могу эту самую вселенную покинуть. Я привязан к этой реальности намертво, Кузя. А вместо меня на ту сторону проходили мои обычные копии. Первая, которая вернулась и соединилась с основным мною, и вторая, которую убили. Такие вот баклажаны. Пока вас не было, я дежурил здесь, если хочешь знать, места себе не находил, но чего-либо сделать отсюда не мог.

Посадив Кузьму на плечо, Владимир поднялся из обители врат и вышел под открытое горное небо. Теперь он смотрел вокруг несколько иным взглядом.

— Так что тот Владик, с которым мы прошли через огонь и воду, теперь…

— Это я. Это был я, только без сил. Все воспоминания и ощущения теперь здесь. — Художник постучал себе пальцем по лбу. — И собаки, и путешествие, и золотой человек. Все со мной. Единственный, кто умер, — это тот я, который попал в Лаисенд один. Бедолага. Вот что бывает, когда неподготовленный землянин начинает попадать, куда ему не следует попадать. Никаких гор золота, красоток и карьерного роста. Тебя просто пытают до смерти первые же попавшиеся дегенераты. Суровая и логичная истина — кто бы знал!

Горцы

Тысячами лет гурхарадские горцы жили под сенью белых вершин, тысячами лет они селились в пещерах или близ них, тысячами лет они охраняли перевалы и прочесывали леса. Но главное, что делали горцы для себя и вообще всего мира, — это защищали равнины от опасности свыше. Они охотились на зиму.

О происшествии были разосланы сигналы в ближайшие ставки следопытов, пока передовые разведывательные своры гнали собак наверх по стремительно заметаемым склонам. Зима вновь решила спуститься с гор посреди лета, и гурхарадцы должны были этому помешать.

Обелиск пел все громче, а вслед за ним начинали запевать ближайшие от первого пробудившегося. Так древние артефакты, установленные умельцами Веларсии, обозначали участок цепи, на котором образовалась угроза. Маги из разных лагерей, единственные люди, способные слышать этот сигнал, сходились во мнении, что у горцев в запасе было еще как минимум сорок часов. Совсем мало.