Пустоцвет. Танцующие в огне

— Я не опасаюсь, хотя мы едва знакомы, а ты странная. Спасла ли жизнь, или отсрочила казнь, но все же есть за что сказать спасибо. Я собиралась стать монахиней, уйти в монастырь на горе. Там тихо, спокойно. Молитвы читают, жизнь без затей. Трудись, молись. Но божьи люди не темные, они грамоте обучены. Библиотека прекрасная есть. В деревне народ обыкновенный, у них заботы иные и мечты простые. А меня с детства заучкой считали. За то, что книг много прочла, что говорю и думаю иначе. Пока жила среди них сиротой, бегала к монашкам, да грамоте училась. А деревенские своих чад пинками не могли отправить. Всю жизнь, сызмальства, иного будущего не представляла, не хотела. Родители умерли рано, а я к тетке перебралась. Она и рада только, ведь монашка, что поцелуй бога. Благословление семье. Только не думай чего, мое желание искреннее и в нем нет никаких умыслов. Ни о замужестве, ни об иной жизни не мечталось, — Нарьяна немного помолчала и тихо добавила, — Это чудовище, вампир, который перерезал всех в деревне, укусил меня. Теперь, двери в церковь закрыты навечно. Я проклята, душа загублена.

— Не обязательно.

Глаза девушки блеснули колючими искрами:

— Что ты знаешь о том? — Отрубила она. Закусила подрагивающую губу и уставилась на огонь. Обняла себя за плечи, чуть покачиваясь, — может, рассказать хочешь о чем-то еще? Ты бледная, как вампиры. Не белесая, а мертвенно бледная, словно нежить какая. И глаза не просто красивые, так и тонешь, если смотреть неотрывно. Странная, очень странная. Почему оказалась в деревне? Как тебя занесло туда? Не такая как упыри, верно? Но и не такая как я. Или просто на мне метка другого?

Сташи облизнула губы. Ее жест заставил Нарьяну нервно рассмеяться. Но приходящая не собиралась пугать. Она подумала о том, что нормальный человек не вел бы себя так. Эта как неуклюжая жертва провоцировала на нападение. Видно рассудком помутилась, когда среди трупов лежала. Что-то беспокоило Сташи. Тоненько тренькало над ухом колокольчиком, будто предупреждало. Но осторожность и инстинкты отказывали сегодня. Слишком сильно выбило сделанное открытие. Приходящая чувствовала себя беззащитной как никогда, а еще беспомощной. Она на мгновенье закрыла глаза и ответила:

— Знаю достаточно. Душа цела. Если вампир больше не доберется до тебя, станешь немного раздражительнее на время. Быть может на солнце сыпь по телу пойдет или резь в глазах появится, но ненадолго. Вампир не доберется, я позабочусь о том. Да и в монастырь иди без боязни. Скажи, Нарьяна, думала ли ты, что у монахинь не бывает своих детей?

— Думала, — немного мягче произнесла девушка, успокаиваясь. Но нет-нет, косилась подозрительно, — долго. Не печалит. Я не люблю детей и не хочу. На ярмарку ходила. Годов пять назад. Там гадалка была, толстая баба в платке ярком, вся в кольцах и цепях золотых. Так вот и запомнила. Наговорила чуши всякой, а потом вдруг замолчала и смотрела долго на ладони. Сказала, не нужно мне в миру оставаться. Я и ляпнула, что в монастырь хочу. А гадалка головой замотала согласно. Иди, говорит. Вижу, родилась не первый раз ты. В ней, предыдущей жизни, что-то такое было. Дети, замужество не принесут счастья, не стоит пытаться идти против судьбы. Останешься в миру, пропадешь.

— Глупо, — скривившись, отметила Сташи, — если веришь в бога, как можно слушать советы гадалки? Они ведь противны церкви как язычники с верой чужой.

— Знаю. Только все давно решила. Стану монахиней. Детей же, я действительно никогда не хотела.

Приходящая наклонилась вперед и на ее лице впервые появились какие-то эмоции:

— Почему?

— Не имею понятия, — пожала плечами Нарьяна, и протянула руки к огню.

33 глава

'Нет. Нет, не так!' — Билось в мозгу мысль, но это правила не моей игры. Может ли родовая память быть настолько сильной, чтобы душа пронесла отвращение к прошлой жизни в новую? Нежелание иметь ребенка, и хоть как-то пересечься путем с той, другой, полной горя и страданий. Мать даже в этой реальности не любила меня.

Но что делать мне с появившимися чувствами? С непреодолимой и необъяснимой тягой к ней? Хотелось бы, чтобы сказанное Нарьяной оказалось ложью. Все, до последнего слова. Но душа то прекрасно помнит, когда закладывает в новое тело опасения и уроки предыдущей жизни. Я никогда настолько остро не ощущала своей ущербности и по-прежнему не понимала, зачем тогда мне так нужна ее любовь. Боги, зачем даже пустые слова о любви? Но не давала покоя эта мысль…просто услышать. Возможно ли заслужить привязанность матери, когда она уже и не является родной кровью? Слишком сложно получалось и запутанно. В висках стучало, в горле пересохло. Растерянность — глупое состояние, но именно в нем я и пребывала.