Пустоцвет. Танцующие в огне

Они гуляли по узким тропинкам. Тишина глубокая, насыщенная, мирная — обволакивала. Ветер стих. Туманная дымка медленно рассеивалась, провисая клочками воздушной ваты. Мэрис помог Сташи спуститься к воде. Вежливо подал руку, поддержал под локоть. Девушка в этих потугах особенно не нуждалась. Но после вчерашней размолвки, охотник старался вести себя как можно мягче, словно пытался извиниться таким способом. Ему показалось, что-то неуловимо изменилось. Не находя слов, чтобы описать предчувствие, ощущение, Мэрис жадно вглядывался в лицо Сташи. Ее кожа стала еще прозрачнее, черты лица заострились, стали резче, вытянулись. Она шла рядом, изредка поглядывая на него горящими как угли глазами, и молчала.

— Осень прекрасна, — задумчиво произнес мужчина, — знаешь, почему я так люблю ее? Она похожа на статную женщину в расцвете зрелой красоты. Как распустившийся в цветок бутон, который еще чуть-чуть и тронет увядание. Яркий, упрямый, выносливый, но хрупкий. Осень так тиха, задумчива, а ее платья припудрены золотом. Теплая, шелестящая долгими ливнями и вспыхивающая ворохом разноцветных листьев. С ароматом горечи, холода и дрожащими в ночи огоньками костров. Она — танец страсти и борьбы с жизнью. Начало конца и предвкушение нового начала. Осень похожа на тебя, Сташи. Возможно, пора остановиться?

— Что? — девушка обернулась к Мэрису. Ее взгляд вдруг изменился, стал тусклым и пыльным.

— Останься, — произнес охотник почти умоляюще.

— Не могу. Сильнее меня…пустота, тянет, — она резко мотнула головой и прожгла неожиданно колким, жадным взглядом вампира. Затем зажмурилась, резко шагнула в сторону и пропала.

Ключ открыл новую дверь.

Мэрис с силой сжал кулаки, позволяя ногтям впиться в кожу. Зов. В конечном счете, всегда оказывается сильнее любого из них. Мужчина сухо улыбнулся в пустоту. Он не охотник для нее отныне, и не наставник.

30 глава

Нет мыслей. Не чувствую тела, не понимаю, где нахожусь и что со мной. Но в объяснениях не нуждаюсь. Зависнув там, где ничего нет, и есть все, постепенно разрываю оболочку, туго спеленавшую чернотой. Внезапное осознание подобно вспышке — я ищу женщину. Точнее — девушку. Образ яркий — светлые волосы, голубые глаза. Из глубин памяти всплывает имя — Нарьяна. Понятия не имею, как оно стало мне известно, но что-то сейчас имеет значение, а что-то нет. Это — нет. Ищу Нарьяну. Только она нужна. Иду, перешагивая через усталость, странное отупение. Зов. Он сильнее меня.

Вечер. Где-то хлопает незакрытая ставня. Словно палки, омертвевшие черные пальцы деревьев. И запах. Только разлагающиеся тела имеют такой гадкий сладковато-тошнотворный запах. Мертвая деревня.

Я села на корточки. Боль, но не телесная, иная. Она зародилась внутри, на мгновенье скрутила тело и осыпалась пеплом горького понимания. Пришлось заставлять себя подняться и осмотреться. 'Всему есть причина' — повторял Мэрис. Сейчас его нет рядом, а разбираться в том, почему оказалась именно здесь, нужно. Я медленно ходила по деревне, чтобы снова и снова убедиться — в живых не осталось никого. Около домов запах становился почти невыносимым, вызывал брезгливое отвращение. Вампиры недолюбливают трупы. Можно легко отравиться кровью. В мертвецах какое-то время сохраняется тепло, а неопытный упырь с голодухи кривляться и перебирать не станет. Нападет на якобы пьяное тело и упокоится сам. Не знаю, о чем думают сташи, когда видят несвежее мясо, но мне не нравился запах и вид.

Осторожность. Глупо в пустой деревне, но все равно я держалась настороже. Приходилось заглядывать в каждый дом. Больше сюда возвращаться не собиралась. В конце концов, остался всего один недосмотренный на окраине. Покосившееся строение, с просевшей крышей. Я фыркнула от отвращения. Вонь из него шла густая, удушающая. Бесполезно. Никого. И тут услышала слабый стон. Понадобились доли мгновения, чтобы пронестись вихрем внутрь, и замереть, изучая обстановку.

Девушка лежала на полу. Руки сложены на груди, сжалась, тихо всхлипывает. Увидев меня, резко отпрянула, попыталась откатиться в сторону, а потом рывком подняться. Но ноги не держали, видно не один час провела, дыша отравой. Повалилась лицом в пол, и извернулась змеею, с яростью выплевывая в лицо:

— Уйди! Уйди! — И почти сразу протянула руки ко мне. Дрожащие пальцы, исцарапанные, разодранные в кровь, — Убей! Я вампир!

— Нарьяна? — тихо спросила я, заставляя ее прислушаться. Слезы блестели в светившихся отчаяньем глазах. Она зажмурилась и две мокрые дорожки появились на перемазанном лице.

— Да.

— Пришла помочь, — зачем-то сказала я. Нарьяна с трудом стала на колени, ее шатало. Рванулась ко мне, уткнулась носом в грудь. Обняла на удивление сильными руками за шею, спряталась и, судорожно всхлипывая, забормотала:

— Он всех убил. Всех. Сказал, что вернется ночью. Так жутко! Растерзал деревню за ночь. Меня укусил, поигрался и оставил. Нечисть я теперь, стану упырем.

Мягко отстранив девушку, я сказала: