Пустоцвет. Танцующие в огне

Никогда прежде мне не приходилось видеть испуганных приходящих. Их закалка в процессе обучения доводила психику до определенного состояния, в котором так пугаться невозможно. А Стэлла была в ужасе. Скайлэзу пришлось поднять ее на руки и упирающуюся, тащить до машины. Я видела открывающийся в беззвучном крике рот, и белые зрачки вытаращенных глаз. Болезненно морщась, крики так и звучали в голове, хотя уже тише, я шла за Скайлэзом. Размышляла, что явилось причиной столь явной паники у существа, которому и бояться-то нечего. Только там, в моем номере, сидя на ранее белоснежных, а теперь забрызганных коричневой грязью простынях, она разрыдалась. Видела я плачущих приходящих, но не слишком часто. В мире дом. Что-то значимое произошло. Более глобальное, чем простая смерть человека, вампира или разрушение чего-либо. Да и что приходящим до кого-то? Умереть не могут, право решать присвоено. Одного не пойму, как сосуществуют при столь странном отношении друг к другу? Давно хотела поинтересоваться у Скайлэза, вдруг ответит — как убить приходящего? Как они умирают и когда? А тут Стэлла… Я сидела в кресле, наблюдая за рыдающей на плече Скайлэза женщиной, и пыталась понять.

Наконец, она выплакалась и смогла говорить внятно. Я не поняла ничего, но бывший страж не удивился.

— Да уж, — взглянув на меня, спросил, — поняла?

— Нет.

— В некоторых мирах… во многих мирах есть стражи. Приходящий, чья причина заключается в выборе им роли стража, становится частью мира, который его призвал. И наоборот, мир проникает в приходящего, наделяя его новыми способностями, гораздо более широкими, чем у обычных сташи. Правда, на обязанности тоже не скупится. Страж чувствует и может контролировать множество событий. Знает обо всех приходящих, что открывают двери его мира. А непрошенным гостям оказывает прием, прохладный, если помнишь. Любой из нас знает о намерениях гостя почти всегда. Но это 'почти' провоцирует между приходящим и стражем стычки, порой жестокие. Если, например, приходящему глянулся мир, занятый стражем. Они могут договориться или драться за первенство.

Я смотрела с удивлением. Драться? О каком видовом преимуществе они мне говорят, если борются, как животные, за кусок земли? Скайлэз меж тем продолжал:

— Ты пойми, дело не в драке. Дело в намерении. Если мир принял стража, его место никто и никак занять не сможет. Сам мир встанет на защиту. Но, бывает и так…

— Не понимаю, — перебила я. Он поморщился, скрывая досаду.

— Приходящие бывают разными. Тебе хоть что-то Мэрис рассказывал?

— Кое-что.

Скайлэз раздраженно вздохнул. Смирился с ролью няньки и неохотно просветил:

— Сташи открывает первую дверь в мир-дом. Не откроет ее, не откроет ни одну другую. Потом, причина вызывает нестерпимый зуд поиска, и новообращенный уходит на зов. Он может бродить долго. Из мира в мир, искать. Когда сташи осознает причину и раскроет ее значение, то станет именоваться приходящим. А позже станет стражем, охотником, жителем мира-дом, просто путешественником. До этого мига он не приходящий, но сташи.

— Слишком сложно, — тихо произнесла я. Мужчина проигнорировал, продолжая говорить:

— Многие приходящие знакомы. Как мы со Стэллой, например. Когда сташи становится стражем или охотником, его особые способности применительно к потребностям приобретают новые грани и дополнительную мощь. Умение видеть чужое сознание, улавливать намерения, чувства. Такой рост происходит не у всех. Возраст часто сказывается. Чем старше и опытнее приходящий, тем больше возможностей ему открывается. Но бывают исключения, как и везде, понятное дело. Конечно, с Танцующими в огне нас не сравнить, но то легенды. Никто точно не знает, какими они были на самом деле. Что выдумано очевидцами, а что дураками…

Мне надоело словоблудие.

— Что же напугало Стэллу?

— Мертвец, — тихо произнес Скайлэз и замолчал.

— Мертвец? — недоумевающее переспросила я, — эка невидаль.

— Ты не понимаешь. Мертвец, проникший в этот мир. Ставший. Чужой ставший.

Как и чего может бояться бессмертный? Стэлле явно пора уходить на покой. Старческое слабоумие у сташи тоже бывает, оказывается.

— Ставшие же не могут пройти сквозь двери, — сказала я, — они заперты в своем мире и теле. Скайлэз потер лоб рукой и мрачно ответил: