Пустынная песня

Больше не было смысла в том, чтобы ходить туда. Я больше не знала, где моё место, ибо какую жизнь я могла теперь ещё вести? Внутри меня ничего не осталось, что давало бы стимул двигаться дальше. Хотела ли я продолжать учиться и готовиться к скучной работе в магическом мире? Нет, для чего мне это? Точно также я могла бы отвернуться от магического мира, потому что какая польза во всей магии, если его жизнь всё-таки просочилась сквозь пальцы, и даже бабушка не смогла ничего сделать, чтобы спасти его.

Даже месть против Бальтазара казалась не стоит того, чтобы её добиваться. Я должна была ненавидеть дракона, испытывать желание его убить. Но я даже не чувствовала этого, не говоря уже о том, чтобы сделать.

Да и что я смогла бы предпринять против этого дракона? И даже если бы смогла его убить, это ничего не изменит. Это не вернёт Адама к жизни.

— Сельма, — вздохнула бабушка, и я увидела беспокойство в её глазах. — Я хочу тебе помочь.

— Я не хочу принимать клубневые ягоды, — устало ответила я.

Бабушка долго и задумчиво смотрела на меня.

— Может быть, существует другой способ.

— Другой способ?

Я повернулась к ней. Выражение бабушкиного лица мне совсем не понравилось.

— Да, еще один способ.

Она встала и вышла из кухни. Я услышала, как она что-то ищет в ателье. Раздался звон бутылок и вскоре она вернулась в кухню, держа в руках несколько невзрачных плодов и бутылку с темной жидкостью.

— И это должно мне помочь?

Я рассматривала маленькие плоды, похожие на каштаны, недоверчивым взглядом.

— Они росли в нашем саду, за розами, не так ли?

— Верно, это колючая функия. Её плоды могут на некоторое время ввести тебя в состояние эйфории, — сказала бабушка.

— Несколько минут эйфории вряд ли мне помогут, — вяло сказала я.

— Я знаю, — ответила бабушка, поднимая вверх бутылку. — Поэтому тебе подойдёт вот это. Это эссенция колючей функии. Высококонцентрированный раствор плодов. И если учесть твоё нынешнее расположение духа, то до эйфории даже не до дойдёт. Колючие функии не такие крепкие. Они только немного улучшат твоё настроение, чтобы ты могла справляться с повседневной жизнью. Также эссенция действует дольше, примерно двенадцать часов.

— Я не хочу себя одурманивать, — тихо ответила я, подозрительно глядя на бутылочку.

— Дело не в том, чтобы одурманить тебя, а в том, чтобы до некоторой степени облегчить тебе боль, и ты смогла вернуться к жизни. Это только временное решение на несколько недель. Каждое утро ты можешь принимать решение заново, нужны ли тебе колючие функии или не нужны.

— М-м-м, — протянула я и услышала сама, насколько слабым и пустым был мой голос.

— Просто попробуй, эффект быстро улетучится, — бабушка открыла бутылочку и наполнила коричневой жидкостью чайную ложечку. — Открой рот! — сказала она тоном, не терпящим возражений, и я сделала ей одолжение и проглотила горькую жидкость.

— Фу.

Я вздрогнула от горечи, а мой желудок, который уже давно не получал питания, болезненно сжался, и мне стало дурно.

— Она должна помогать, а не быть вкусной, — сказала бабушка. — Всё же у колючей функии есть небольшой побочный эффект.

— И это ты говоришь только сейчас, — возмутилась я и с удивлением поняла, что могу снова испытывать возмущение.

Это была эмоция, внёсшая разнообразие. И боль, которая мучила меня после происшествия с Адамом, была другой. Она стала более тупой и больше не колола так остро сердце. Как будто это синяк, который постепенно заживает и причиняет боль, лишь когда нажмёшь на него пальцем.

— Ну, этот побочный эффект не настолько серьёзен, — сразу успокоила бабушка. — Твои магические силы будут немного слабее, да и то временно. Как только действие лекарства снизиться, твои силы снова вернуться. Вот и всё.

— Интересно, — ответила я, удивляясь, что действительно проявляю интерес. — Думаю, — медленно сказала я, глядя из окна в уже приближающийся к вечеру день, — мне нужно пойти погулять. Я уже целую вечность не была на свежем воздухе.

— Хорошая идея, — сказала бабушка, по ней было хорошо заметно, что она испытала облегчение, услышав мои слова. — А я пока приготовлю ужин.

— Да, — кивая сказала я, всё ещё удивляясь, что испытываю желание что-то предпринять.

Я взяла свою кожаную куртку, а также одела перчатки и шапку. Потом вышла на улицу и медленно пошла по Шёнефельде.

Когда я вышла на рыночную площадь, на город опустился густой туман, и я с благодарностью окунулась в него. Прохладный, мокрый воздух коснулся моих щёк, и я глубоко вдохнула, как будто могла сама исчезнуть в тумане. Всё вокруг казалось мне чужим, но всё же это чувство было терпимым. Колючие функии обволокли моё сердце защитной оболочкой.

Я всё прекрасно помнила, но боль была теперь лишь тупой и не захватывала дух.

Я заметила, что пришла к парковке возле массива и внезапно поняла куда хочу пойти. Я уже принялась искать удостоверение личности, чтобы протянуть его через чек-бок, но по сути дела не хотела регистрироваться. Лучше, чтобы никто не знал, где я.

Я огляделась, потом расправила крылья и взлетела. Я должна была вернуться к тому месту, где это случилось.