Пустышка

Видите, как работают мужские умы? Постоянная битва между совестью и штукой штанах. Второе дерьмо, как правило, выигрывает. Конечно, все зависит от ситуации, от женщины и от того, сколько времени прошло с тех пор, как мужик трахался.

Сейчас расклад не в мою пользу.

Я пытаюсь бороться, но всплывающие воспоминания о том, как эта женщина извивалась на том гребаном белом кожаном диване, заставляют все разумные мысли эвакуироваться из здания.

Член — 1. Совесть — 0.

Я набрасываюсь на нее, превращая ее рот в идеальную небольшую «O». Девушка обходит меня и подходит к столу, чтобы опереться на него. Мгновение я ошеломленно таращусь на ее круглую оттопыренную попку. Немного не так я себе все представлял, ну и пофиг. Так тоже заебись.

Оказавшись позади нее, кладу руку на ее бедро, но она хватает одну из листовок, оставленных Фрэнки и разворачивается ко мне лицом. Я прибываю в некой растерянности, когда она пихает бумагу мне в глаза и трясет ею.

— «Rugged Maniac Obstacle Race»? В субботу будет забег с препятствиями против рака? Почему ты мне не сказал?

— Ничего особенного. — Пожимаю плечами. — Просто пять километров грязной дороги с лазаньем, подкопами и прочей хренотой. Кроме того, зачем тебе это говорить?

Она берет меня за руку. Когда я перевожу взгляд на наши сцепленные ладони, она одергивает руку и прочищает горло.

— Потому что мне хотелось бы быть там. Ты организовал гонку здесь ради Элли?

— Ты будешь ползать на пузе по вонючему каналу? — фыркаю я, игнорируя ее вопрос. — Очень смешно.

— Но это же в память об Элли?

— Шайло, я организовываю забег в память о ней уже как пять лет. С тех пор, как вышел... — Бессмысленно вести этот разговор, поэтому я собираю остальные листовки и бросаю их в мусорное ведро у окна. — Во всяком случае, кому она была небезразлична, уже знают о забеге.

— Ты думаешь, что мне все равно...

Повернувшись к ней спиной, делаю глубокий вдох и сцепляю пальцы на затылке.

— Подумай, мои мама и папа будут там. Даже местное телевидение и радиостанции освещают это событие. Может, ты хочешь как лучше, но мне нужно, чтобы все было сосредоточено на Элли, а если появишься ты, то…

— Тогда все превратится в цирк, где я буду главной новостью, — тихо заканчивает она.

— Ты ничего не можешь сделать с тем, кто ты есть. — Опустив руки, смотрю на нее через плечо. — Ты же знаменитость. Ты «та самая» девушка.

Я ожидаю возвращения всезнайки-Шайло, но вместо получаю лишь грустную улыбку.

— Дело не в этом, и ты это знаешь. Может, когда-нибудь ты и простишь меня за то, что я сделала с тобой, Кэри, но ты никогда не сможешь простить меня за Элли. Я знала, что лейкемия вернулась, но даже не думала, что у нее начнется пневмония. Ты видел ее за день до выпускного, и по моей вине, это была ваша последняя встреча. — Ее глаза тускнеют, Шайло отступает от моего стола. — Не волнуйся, я не испорчу гонку.

Скомкав флаер в руке, она выбегает из кабинета. Мой первый инстинкт — бежать за ней, но я останавливаю себя. Все, что было ей сказано — чистая правда. Возможно, я мог бы попробовать простить ее за мою исковерканную жизнь, но вряд ли получиться простить ее за то, что она лишила меня последних мгновений жизни Элли.

Хоть я и становлюсь слабаком, когда речь заходит о Шайло, но я все еще помню.

Услышав неприятную мелодию Тейлор Свифт на заднем плане, в сознании вспыхивают воспоминания о катящихся по лицу слезах матери, когда она прикладывала руку на стеклянную тюремную перегородку.

— Ее больше нет, Кэррик.

— Что значит «больше нет»?

— Вчера вечером. Врачи ничего не могли сделать.

Я стучу кулаком по стеклу, когда охранники утаскивают меня прочь.

— Нет! Нет, нет, нет, нет, нет!

— Нет! нет, нет, нет, нет, нет! — слова из памяти срываются с моих уст с яростью, которую я не могу контролировать. Когда туман, наконец, рассеивается, я раскрываю кулак и замечаю в ладони треснувший телефон. Я тяжело дышу, понимая, что бил им по столу после каждого слова. Охренеть. Углы сколоты, стекло разбито и ломаные линии искажают экран.

Но даже со всеми этими неисправностями, сообщение все также ярко высвечивается.

ТАРИН: Время вышло. «Развеянные пески» были такой милой достопримечательностью. Жаль.

— Гребаная сука!

Тарин держит меня за яйца. Если не закрыть наши с родителями долги мы потеряем все.

Разве что…

Дернув средний ящик стола, вытаскиваю чековую книжку Шайло и швыряю ее на рабочую поверхность. Открыв кожаное покрытие, провожу пальцем по белоснежному чеку. Живот скручивает, пока я, взяв ручку, начинаю писать.